Метафизика опыта. Книга IV. Исцеляющая Вселенная - страница 26

Именно в этих ключевых точках Совесть применяет свой рычаг. Тот факт, что мы осознаем свои волевые качества, является кардинальным фактом во всей практической деятельности и практической науке. Ведь совесть, оценивая воления, оказывает на них реальное действие, поскольку сама является, как и они, действием, поддерживаемым реальными мозговыми энергиями. Она является реальным фактором в решениях, к которым они приходят, как когда она вступает в обсуждение, предшествующее решению, так и когда, вынося приговор одному решению, она изменяет условия, при которых будут приниматься последующие решения. Суждения совести – это одновременно высшие и последние точки, достигнутые в развитии сознательного агента, в порядке его реального генезиса и истории, и высшие и первые точки в порядке того знания, которое является одновременно знанием его реальной природы и предвидением его будущего развития. Ибо только они имеют в критерии конечный стандарт, универсально применимый, выше которого ничего нельзя придумать, и в свете которого только и может быть сформирована истинная моральная оценка природы или характера. И, как мы только что видели, они также имеют тенденцию, в своем характере действий, инициировать или определять тот волевой выбор, который в своем характере суждений они одобряют.

Теперь мы можем различать и называть воления только по их содержанию, то есть по желаниям, которые они принимают, в сравнении с желаниями, которые они отвергают; а желания мы можем сравнивать с помощью той способности различать качества желаемых удовлетворений, которой было дано название морального чувства. Но мы не судим о волениях по удовлетворению, на которое направлены принимаемые ими желания. Мы судим о них как о волениях, а не как о желаниях. Воления судят о желаниях, сначала обдумывая их, а затем принимая или отвергая их. По совести мы судим сами воления. Гармония или разлад, которые они вносят в жизнь и характер сознательного существа, являющегося их агентом, а не качество желаний, которые они принимают, – вот критерий или стандарт, по которому мы судим о них в совести; и суждения такого рода – это самое верное знание, которое мы можем получить об их реальной природе, поскольку это знание о них в их существенном характере действий. Судя о них, взор совести устремлен на весь ряд поступков, членами которого они являются, и на характер, который они стремятся сформировать, а не на удовлетворение, которое они стремятся обеспечить. Воления правильны, если они направлены на то, чтобы сделать или сохранить характер агента в единстве с самим собой, и неправильны, если они направлены в противоположную сторону. А желания хороши или плохи не из-за удовлетворений, которые являются их объектами, а в зависимости от того, насколько правильными или неправильными являются воления, принимающие или отвергающие их. Таким образом, моральная природа желаний зависит от природы воль, а воль – от гармонии или разлада, которые они стремятся внести в характер агента.

До сих пор мы рассматривали первичный и основополагающий случай природы и действия суждений совести; я имею в виду, когда они как участвуют в размышлениях, ведущих к актам решения, так и оценивают воления, которые становятся актуальными в этих завершающих актах. Есть, однако, и другой случай, когда совесть оглядывается назад и судит о прошлых волениях, вспоминаемых памятью. На этом случае я должен сейчас кратко остановиться; но для этого потребуется очень мало слов, поскольку это ретроспективное действие никогда не является простым суждением по результатам, как его называют, но всегда происходит путем возвращения нас в памяти или воображении в то положение, которое мы занимали в момент осуждаемого воления. Мы оцениваем наши прошлые поступки с моральной точки зрения, вспоминая состояние наших чувств и наших знаний в то время, когда мы приняли их в результате имманентного акта выбора. Это показывает, насколько далеко и в каком смысле мы можем осуждать себя за действия, которые мы считали правильными или, во всяком случае, не были явно неправильными, когда совершали их, и таким образом поднимаем дополнительные вопросы для самоанализа нашего прошлого поведения. Осуждая прошлый поступок, который в то время мы не считали неправильным, в свете дальнейших знаний о нашем характере, полученных после его совершения, мы можем сказать только одно: «Если бы я знал тогда то, что знаю сейчас, этот поступок был бы явно неправильным». И тут возникает еще один вопрос: «Разве я не мог знать этого тогда, если бы мной двигало искреннее желание судить или поступать правильно? Таким образом, открывается весь вопрос о том, до какой степени возможны самообман и самолесть.