Мой смысл станет понятен, если мы обратимся к более конкретному и знакомому опыту. Есть две эмоции, добродетели или черты характера (ибо к ним применимы все эти названия), которые, кажется, обязаны своей моральной ценностью или действительностью непосредственно тому факту, что они содержат или являются конкретными примерами этой черты Гармонии, в то время как их моральная ценность общепризнана. Я говорю о Справедливости и Любви, анализ которых был дан в моей «Теории практики», 3где от их имени выдвигалось требование рассматривать их вместе как составляющие нравственное чувство; и такое нравственное чувство представлялось не как стоящее на месте совести, но как источник, из которого, с психологической точки зрения, она исходит и из которого вытекает нравственная обоснованность ее суждений4.
Как мы увидим, обратная сторона этого отношения является тем, что я сейчас считаю истиной, хотя само отношение чрезвычайно тесное и практически неразрывное. Под нравственным чувством подразумевается прежде всего чувствительность к эмоциональным качествам, или качествам эмоционального содержания представлений, чувствительность, одновременно воспринимающая все и отличающая одно от другого, как и в случае чувствительности к собственно ощущениям. Весь спектр эмоциональных ощущений, все эмоциональное содержание образов или представлений, возникающих перед нами в результате реинтеграции, является ее объектом. Хорошее и плохое, приятное и болезненное, восхитительное и отвратительное, любимое и нелюбимое, а также специфические качества, которые (когда мы научимся классифицировать) мы подводим под эти обозначения, являются его опытом. Ни в чем люди не отличаются друг от друга больше, чем в остроте, тонкости и диапазоне этой чувствительности. Настолько, что высокая степень этих свойств очень часто стала отождествляться с нравственной чувствительностью, а термин «нравственное чувство» очень часто используется только как хвалебный термин, означающий чувствительность, которая бодрствует и приходит в восторг от всех видов и степеней того, что является хорошим, достойным любви или восхищения. Восприятие to naXw, если использовать выразительный, но всеобъемлющий греческий термин, во всех его формах, как чувствительность не только к эстетической, но и к моральной красоте, как в щедрости, рыцарстве, чести, – это то, что таким образом стало выражаться термином «нравственное чувство».
Но ни в широком, ни в ограниченном значении термина «нравственное чувство» оно не может быть источником или основой для восприятия морального добра и зла, а также не может служить обоснованием для удовольствия, которое мы получаем от чувств, которые оно определяет как хорошие, достойные любви или восхищения. Это исключено в силу его характера как чувства или чувствительности. Оно служит материальным элементом, различающим действия, по которым выносятся моральные суждения, но не критерием, которым мы руководствуемся при их вынесении. Ни одно из чувств или различий в ощущениях, которые в нем содержатся, сами по себе или просто как чувства не являются морально правильными или неправильными. Они становятся таковыми только тогда, когда, приняв сначала форму желаний, становятся волевыми. Только сознательное волевое действие, принятие или отвержение желаний, строго говоря, является морально правильным или морально неправильным. Моральное чувство или чувствительность сами по себе не дают никакого критерия для вынесения суждений о моральной правильности или неправильности волевых действий.
