Метаистория. Акт 1 - страница 28

Нужно сказать, первый день, представлял собой бумажную волокиту, и был не слишком интересен, проводник провел его со мной, перемещая то туда то сюда. мы выбрали место рождения, по правде говоря, выбор был сделан за меня, я лишь слышал: «Ему нужно как можно скорее умереть – Российская империя не подходит, младенец в Италии слаб, ему отведено несколько дней, информация достоверна – ошибки быть не может», так и случилось. Затем выбрали имя. Никогда не забуду, как на стол передо мной рухнула огромная книга с именами, в которой самым первым я увидел свое и, не задумываясь, выбрал его. Окружающие почему-то засмеялись, выкрикивая фразы: «А ведь помнит, не забыл». Причину смеха, как и то, что именно я помню, объяснить они также отказались. Далее шло знакомство с устройством мира, мне сообщили, что скоро я стану таким же как все. Мой вопрос: почему сейчас я другой? Так же не был удостоен ответом. На второй день, день моего рождения, меня встретил тот же проводник, взял за руку и мы оказались в комнате имеющую цилиндрическую форму, стены которой были уставлены книгами. Мой спутник сказал: «Читай, тебе многое нужно вспомнить», и исчез навсегда. Несколько следующих дней, засыпая, я прямиком с платформы перемещался туда и читал. Может из-за того что время здесь идет несколько иначе, может потому что, будучи больным ребенком, много спал, но я успел прочитать очень много книг, каждая из которых была по истории Земли. Но однажды реальность начала смазываться и блекнуть, я просыпался в последний раз. Процесс возвращения на Землю в отличие от обратного, очень приятен, деградация вообще всегда приятна. Тающая истинная память, вместо которой лишь жалкое подобие; умирающие мысли, замещаемые какими-то обрывками; пустота и легкость во всем. Вы и сами знаете, каково это. Неповторимое ощущение знакомо каждому, оно просачивается из одного мира в другой, за мгновение до пробуждения. Но через секунды, независимо от длительности сна, мы уже пребываем в расстройстве от навалившихся проблем, желания вернутся в чудесный мир грёз, где все чудесно и, как нам кажется, нет необходимости ничего делать. Считается, что это последствие приятных ощущений полученных при переходе. Но мне кажется, что причина в другом: мы не знаем чего нам надо. Здесь мы хотим все забыть, и использовать лишь крупицы сознания и интеллекта; скорее оказаться на Земле, где якобы жизнь интереснее и богаче, ибо она конечна. А оказавшись на Земле, казалось бы, получив желаемое, начинаем корить все и вся: «Почему мы знаем так мало? Какие тайны скрывает вселенная и что есть вселенная? Почему не можем жить вечно? Ведь мы хотим жить вечно! Мы хотим знать все! Мы хотим больше!». Я не стал исключением и, заключив, что именно возможность сравнивать, есть единственная причина недовольства, решил бороться и нашел единомышленников. Безумная идея, появившись в нескольких настолько же безумных головах, подтолкнула на действия и однажды мы решились. Но об этом после, сначала закончим история моего странного появления на свет.

Очнувшись, я увидел рыдающую женщину, мою мать, склонившуюся надо мной. Мне было очень плохо: лихорадка, жар, головная боль, дикий кашель – все эти симптомы вряд ли кто-то назовет приятными, а для маленького ребенка это сущий ад. Сам не знаю почему, я плакал, наверно это единственное что оставалось, говорить я не мог, и с этими детскими слезами выходило все невысказанное. Крупные горячие капли из глаз матери падали мне на щеки и губы, соленый иссушающий привкус во рту доводил предсмертную агонию до критической точки. Но вдруг смерть, бесшумная и нежная как трепет крыльев бабочки, будто коснулась моего лба, и жизнь оборвалась; лишь только легкость и спокойствие. Так неизвестная болезнь за три дня нещадно испепелила тело земного мальчика дотла, а я переродился. Странно, что я помню это, несмотря на то, что память должна была быть стерта. Замечу, что все кому я впоследствии рассказывал свою историю, лишь смеялись и просили оставить свои сказки для других. Это меня расстраивало, и я перестал говорить об этом. Со временем все это казалось вздором даже мне самому, и я просто жил дальше, не посчитав нужным хранить это незначительное воспоминание.