Алёна Дмитриевна осмотрела поле брани. Трупы, кровь и битое стекло предстало её взору. Перед ней встала необходимость действовать. Она кинула автомат между двумя мёртвыми спутниками и пошла к багажнику, из которого достала канистру с бензином. Обильно облив им салон, она сделала дорожку метра на три, достала спички и зажгла импровизированный бикфордов шнур. Через несколько секунд столб огня озарил ночное небо. В те тревожные моменты в тёмном переулке никого живого уж не виднелось.
Ночной город пустовал, и горящие фонари только подчёркивали эту пустоту. Почти во всех окнах не горел свет, в остальных же царило веселье, слышались песни, чоканье стаканов и гитарные переборы. Однако весь «шум» остался незамеченным для одинокого странника в чёрном плаще и чёрной шляпе. Когда он выходил из тьмы на свет, запёкшаяся кровь начинала отдавать контрастными бликами на чёрном глянце. Лицо же путника имело очертания молодой девушки с диссонирующими с ними морщинами и седыми корнями волос. Как зачарованная двигалась она по ночным улицам – мысли покинули её голову, в глазах смешались пережитый страх и недоумение. Источник недоумения крылся в факте того, что она живая шагала по тротуару вместо мертвенного остывания в своей «девятке». Попытки обдумать сей чудесный факт не привели к какому-либо положительному результату – голова с седыми корнями будто бы стала громоотводом для мыслей. В какой-то момент ночной пришелец сообразил о движении не в ту сторону. Однако куда идти, было решительно непонятно. Тогда одиночка остановилась посереди ночного города. Почувствовался холодный ветер, застучали зубы, как вдруг поникшее лицо озарилось краской мыслительного процесса. Странник развернулся на сто восемьдесят градусов и куда-то быстро зашагал.
***
В то солнечное утро Алёна Дмитриевна проснулась в не своей кровати. Кто-то завесил все стены коврами, полы застлал коврами, и вообще чувствовалось, что хозяин ценил хороший ворс. В комнате помимо восточного убранства стоял стол с двумя стульями, на одном из которых висел знакомый чёрный плащ с не менее знакомой чёрной шляпой. В один момент Алёна Дмитриевна сообразила свою полную несостоятельность памяти относительно вчерашнего. Складывалось ощущение, будто в голове происходят боевые действия, а во рту за ночь образовалась огромная пустыня под знойным солнцем. Подняться не представлялось никакой возможности, поэтому оставалось лишь созерцать новую для себя обстановку.
В таком положении прошло минут пять. Наконец послышался звук открываемой двери, и в комнате появилась высокая женщина восточного вида с подносом с располагавшимися на нём кофейником, пустой чашкой и баранками. Всё перечисленное богатство расположилось на столе. Обернувшись, она воскликнула:
– Сестрица-Алёнушка, ты очнулась! Как себя чувствуешь?
– Чувствую себя так, словно меня каток переехал, – сделав видимое усилие над собой, выговорила Алёнушка.
– Ты помнишь о случившемся за ночь? – озабоченно спросила её собеседница.
– Нет, ни хрена не могу вспомнить.
– А случилась попытка покушения, «мокруха», говоря по-нашему. Весь город из-за неё на ушах стоит. Менты рыть уже под нас начали, тачка-то твоя была. Но не переживай, я уже позвонила твоему отцу, он говорит, на тебя ничего нет, документы на убитых быков переоформили задним числом. Короче, для нас всё в ажуре.
– И кто же этой «мокрухой» решил заняться? Не залётные ли фраера?
