Нет! Ни в коем случае. Механизм этой метапрактики в том, что клиент общается со своим гневом, а не с другим человеком. Предмет (кусок теста) я предложила ей именно потому, что тесту все равно, а ее тело может выложить в него свои импульсы и признаться себе в своих реальных чувствах. К тому же тесто – это архетип, такой же, как глина, это нечно, что можно ощутить как некую плоть, но плоть ничью, плоть как источник любой плоти.
После этого кусок теста следовало испечь и раскрошить птицам. Раскрошенный гнев, усвоенный птицами меняет свою природу, он превращается в обычные птичьи какашки, становится удобрением, минералом.
Можно миллион раз говорить, что нет смысла гневаться на этого человека, можно бить шкаф, орать в лесу – это все слабые припарки, потому что метафора должна содержать драматургию: диалог с чувством или событием,действие – выплеск эмоции через крик и удары (освобождение, акт агрессии с включением диафрагмы, кора, ног и всего тела, разрешение телу быть), завершение процесса – результат (преобразование куска сырого теста в печеное, прожаривание гнева и последующее очищающее кормление птиц).
Птицы ничего про гнев не знают, это раз, второе – при переходе энергии в другую модальность, она теряет свое наполнение, исчезает, изменяя качество. Кроме того, птицы связаны с небом, поэтому трансформация очищения приобретает дополнительную чистоту.
В оконцовке мы так и сделали, в отличие от совета другого психолога завернуть записку, на которой написано «гнев», в целлофановый пакет и «похоронить» – закопать где-то в парке в землю.
В чем ошибка этой метафоры? В ней нет контакта с телом. Слово, написанное на бумаге – это как раз про ментальность, тогда как для трансформации чувств требуются именно телесные формулы.
Далее. Целлофан – очень прочный материал. Неизвестно, сколько лежал бы этот кусочек бумаги в земле парка. Когда мы хороним в землю покойника, мы скрываем от себя процесс его разложения и трансформации в энергию земли, трав, деревьев, мы не хотим видеть, как тело поглощается подземными существами. Мы хотим оставить себе живой образ человека.
Мы расстаемся с его телом, но не с образом. Мы не заворачиваем покойника в целлофан, оставляя тело для превращения снова в атомы и молекулы энергии Жизни. Почему надо хранить записку со словом «гнев» в непроницаемом пакете? Чтобы что? Возвращаться туда? Зачем? Это что – золотой клад?
Расставаясь с накопленным гневом по моей схеме, клиентка получала место в своем теле для новой энергии. Для энергии будущего – чистой, светлой и радостной.
Но одного раза никогда не хватает. Сколько накоплено, все надо разжать и позволить всему истечь. Освобожденное место мы стали заполнять разными полезными вещами. Тут иногда хитрить приходится. Иной клиент похож на забитого щенка или лисенка: рефлекс защищаться остался, а зрение еще не открылось. И тут важно совместить метафору с телесной практикой, прикрыть истинную цель безопасным дискурсом.
Для начала я предложила ей представить себя маленькую девочку, взять ее за руку и пообещать, что клиентка никогда не предаст и не бросит эту малышку. Это сработало. Появилось воодушевление и чуть-чуть уверенности.
Гнев – это очень плотское чувство. Чтобы освободить свою плоть (печень) от задержанного гнева (бессильного гнева), его нужно отдать метафорической плоти, ничьей, плоти как символу.
