– А много лежит человек?
– Пока шесть. Но тут текучка страшная… Могут и привезти нового, а могут в любой момент и уйти нынешние.
– Пожилые?
– Три бабушки, один дедушка, один мужчина – инвалид и девочка.
– А у девочки что?
– Рак головного мозга, – долго под напором своих каких-то мыслей кивала Елена Ивановна.
Назар оставил остальные вопросы.
– Сходи на разведку, – вернула она свою добрую независимую улыбку, – а я подойду позже. Больные у нас пока на втором этаже.
Женщина убежала по делам в процедурную, Назар развернулся и пошел по коридору. Вокруг пустые палаты с застеленными койками. Возле каждой стояли тумбочки. Окна смотрели на зелёный сад. Комнаты одно-двух- местные. Стены зелёного цвета, видимо, совсем недавно отделанные ремонтом. Тупик заканчивался кладовкой и туалетом. Парень отправился на второй этаж. Поднявшись наверх, он оказался в общей комнате, где имелись диваны, телевизор, столы и стулья для принятия пищи. По обе стороны коридора так же располагались палаты. Приблизившись, Назар заметил сидящую в кресле белокурую девочку. Та что-то сосредоточенно рисовала. Ему не хотелось её пугать, поэтому он тихо поздоровался:
– Привет.
Она отвлеклась от рисунка и обратила на незнакомца внимание. Её лицо было очень худощавое. Кожа казалась натянутой на скулы. Под зелёными с примесью жёлтого оттенка глазами огромные чёрные мешки. Но, несмотря на последствия, заболевания девочка оставалась очень миловидной.
– Здравствуйте. Вы новый пациент?
– Нет… Я, – замешкался парень, – я здесь буду работать… Подрабатывать.
Ребенок задумался.
– Друг Николай Николаевича?
– Да. Меня зовут Назар.
– А меня Лиля.
– Тебе сколько лет?
– Тринадцать.
Молчание.
– Но я люблю говорить, что мне уже за восемьдесят и что мне пора умирать.
– Почему? – испуганно спросил Назар.
– Потому что это говорят мои подружки, которые тут находятся.
Назар улыбнулся, вспомнив про старушек.
– Одной 70, другой 89, третьей 93. Раньше все разговаривали, но потом состояние ухудшилось…
– Они ведь старенькие совсем.
– А тебе сколько? Ты выглядишь как сын Елены Ивановны.
– Откормила она меня точно, как сына. Мне 25.
– Такое она любит, – Лиля немного посмеялась, – 25 лет – это много уже.
– Да.
– Но ещё и не совсем. Хотя для всех по-разному.
– Что ты рисуешь? – посмотрел Назар на рисунок.
– Коалу. Мое любимое животное.
– Почему?
– Не знаю. В детстве у меня была мягкая игрушка. Такой кругляшок, наподобие смешарика. Вот я его рисовала постоянно, игралась с ним.
– А сейчас она где?
– Не помню. Наверное, дома осталась.
– Её никак не забрать оттуда?
– Скорее всего, нет.
– Покажешь рисунок?
– Конечно, вот, – она продемонстрировала своё творчество. Выглядело неплохо .
– Ты хорошо рисуешь.
– Спасибо. У меня просто рука уже набита на этих животных. Над моей кроватью сотни рисунков коал. Я всегда дарю по одному Николай Николаевичу, Олесе, Елене Ивановне, Алле Петровне… Могу и тебе подарить.
– Если можно.
– Только давай я этот дорисую. Сделаю лучше, – глаза заискрились, они были наполнены жизнью несмотря ни на что, – я просто ведь не знала, что у меня так неожиданно новые друзья появятся.
– И я не знал.
– А ты в курсе, что они в Австралии только живут?
– Мне казалось, что ещё где-то.
– Нет. Они прямо как кенгуру. Вообще все сумчатые только в Австралии обитают. Я это по телевизору услышала.
– Я знаю, что кенгуру очень драчливые.
– Правда?
– Да. Видел пару видео, где они дерутся, как настоящие рестлеры.
