— Абсолютно, — кивнул следователь. — Вы оказываете нам неоценимую помощь. Продолжайте.
Бабуля с гордостью и вызовом посмотрела на ухмыляющегося музыканта и продолжила:
— Ну подходит она, значит, к киоску. Нагибается к окошку… А тут мимо парень этот…
— Какой парень? — быстро перебил Звягинцев.
— Какой, какой… — Старушка задумалась. — Откуда ж я знаю — какой? Он ко мне спиной был. Проходит, значит, мимо — и вдруг достает из кармана пистолет. — Старушка сдвинула брови и, стрельнув на милиционера глазами, добавила: — С глушителем.
Милиционер усмехнулся.
— Откуда ж вы, бабуля, про глушитель знаете?
Старушка обиженно фыркнула:
— Чай, не дура. И кино смотрю. Опять же звука выстрела не было. Только хлопнуло, как будто выбивалкой по ковру.
— Давайте по порядку, — прервал ее излияния Звягинцев. — Вы сказали — достал он пистолет. Дальше.
— Ну да, я и говорю: достал пистолет, качнул им в сторону девушки этой и быстро пошел своей дорогой.
— Как он выглядел? — вновь встрял в разговор капитан Мурадов.
Старушка уставилась на него как на идиота.
— Откуда ж мне знать, милок, когда он со спины был. Помню только, что в пиджаке он был. В коричневом таком, из этой… как ее… мягкая такая…
— Из замши? — спросил Звягинцев.
— Точно, — обрадовалась старушка. — Из ее, из замши. А больше-то я ничего и не видела.
— Ну а, — Звягинцев вновь почесал ладонью подбородок, — высокий он был или низкий?
В ответ старушка лишь пожала плечами:
— Да и не высокий, и не низкий. Так, обыкновенный. Вот примерно как вы. — Она скептически оглядела Звягинцева. — Ну или чуток повыше.
Звягинцев вздохнул.
— А телосложение? — спросил он безнадежным голосом.
Старушка надолго задумалась и наконец уверенно выдала:
— Обыкновенное.
— Понятно, — кивнул следователь.
Бомж не добавил к описанным событиям ничего нового, кроме того что парень этот был не в пиджаке, а в плаще, и вовсе не в коричневом, а сером, а росту был никак не меньше метр девяносто. И при этом прихрамывал то ли на левую, то ли на правую ногу.
— Понятно, — опять кивнул Звягинцев, выслушав эту ахинею. На этот раз голос его звучал еще более пессимистично.
Покончив с бомжем, он обратился к музыканту. Это был ироничный молодой мужчина в белой рубашке и черном кожаном жилете. Он уже упаковал саксофон в футляр и теперь стоял, зажав этот футляр между ног, как величайшую ценность, и засунув руки в карманы. Показания старушки и бомжа он выслушивал с кривой ухмылкой.
— Бабулин портрет правдоподобней, — сказал музыкант. — Я как раз отдыхал после соло. Достал сигаретку, закурил. Стал глазеть по сторонам. Люблю посмотреть на людей в метро. Встречаются такие интересные типажи… Впрочем, неважно. Тут мимо меня проходит парень… В коричневом пиджаке, как и сказала бабушка. Роста скорей высокого, чем среднего… — Музыкант задумался. — Где-то около метра восьмидесяти с копейками. Стройный, поджарый, в темных очках. И вот еще деталь — длинные черные волосы.
— Конский хвост? — спросил Звягинцев.
— Нет, — покачал головой музыкант. — Наоборот, распущенные. Из-за этой шевелюры и из-за темных очков лица было совсем не разглядеть.
— Понятненько, — сказал следователь. — Что было дальше?
— Дальше? Шел он очень быстро. А как только поравнялся с киоском, тут же выхватил из-за пазухи пистолет и выстрелил. Прямо на ходу. И, не останавливаясь, зашагал дальше.
Звягинцев прищурился:
— Куда он пошел?
Музыкант растерянно развел руками:
