Нет ответа.
– Ну, что мне сделать, чтоб ты меня простила?
Тишина.
– Ну, хочешь, я сейчас пойду твою Свету поцелую? Хочешь? Простишь тогда?
– Не надо Свету.
Тихий голос жены был лучше любой награды. Дима страстно обнял Ленку и зарылся лицом в её волосы, вдыхая их аромат.
– Лучше меня поцелуй. И не шути так больше.
Зорин яростно замотал головой. Лена обернулась. Их губы начали сближаться.
– Вот вы где, товарищ сержант.
Звонкий детский голос был подобен ведру холодной воды. Ленка покраснела и захихикала, закрыв лицо руками. Дмитрий сжал челюсти так, что заскрипели зубы. Никогда ещё ему так не хотелось влепить этому назойливому мальчишке с размаху подзатыльник.
– Разрешите доложить, товарищ сержант.
Зорин закатил глаза. Ленка, глянув на него, снова залилась смехом. Максимка неодобрительно посмотрел на неё, но промолчал. Бабы, что тут ещё сказать? Он с докладом, а она смеётся. Но она жена его, Максимки, командира. Так что придётся терпеть.
– Докладывай, – вздохнул Дмитрий.
– Отжался пятьдесят раз. Прикажете ещё пятьдесят?
– Нет, свободен. До завтра можешь отдыхать. – И, видя, что малец стоит не шевелясь, добавил: – Выполнять. Кругом. Шагом марш.
Максимка, опять повернувшись через правое плечо, чеканя шаг, скрылся за углом. Дима повернулся к улыбающейся жене, развел руки в стороны и пожал плечами. Мол, что тут сделаешь? Ленка, театрально сложив руки на груди, восхищенно произнесла:
– Ну, просто прирожденный отец!
Глава 3. Подполковник Захарчук
– Димо-о-о-он!
Громкий крик, усиленный бетонными стенами подвала, буквально вырвал Диму из сладких объятий сна. Еще не открыв глаза, он начал нашаривать около себя штаны.
– Черт, опять на службу проспал, – сонно пробормотал он.
– На какую службу? – простонала такая же сонная Елена. – Ты вчера с дежурства пришел.
Зорин замер. А ведь действительно. Секунду он размышлял, мог ли он проспать трое суток подряд, отмел эту версию как несостоятельную и мигом озверел.
– Я щас этому шутнику рога пообломаю!
Голос «шутника» он узнал сразу. Егор, чтоб его!
В коридоре скрипнула дверь.
– Ты чего шумишь?!
Визг возмущенной бабы Ани по децибелам превысил крик самого Егора. Дмитрий услышал, как в соседних каморках стали ворочаться и сердито бормотать люди.
– Я тя спрашиваю, че вопишь? – разошлась баба Аня. – Ты вообще кто такой? Выметайся, чтоб духу твоего здесь не было немедленно, не то милицию позову, будешь знать, как людей честных спозаранку будить воплями своими…
Зорину стало смешно. Злость на старого друга сменилась жалостью. По личному опыту Дима знал, что баба Аня, ежели разойдется, может на одном дыхании чехвостить оппонента минуты две без перерыва и ни разу не повториться. Ну, ничего. Будет теперь знать, как в Димкином подвале шуметь, даже если очень надо. За спиной раздались тихие всхлипы. Зорин обернулся. На матрасе, укрывшись одеялом, сидела Лена и тоже, прижав ко рту кулачок, хихикала. Досаду у обоих как рукой сняло. Дима приложил к губам палец и подошел к двери. Немного приоткрыв ее, он стал наблюдать за разворачивающейся перед ним сценой.
Посреди коридора, спиной к Дмитрию, уперев руки в боки, стояла баба Аня – полтора метра чистого гнева. Над ней, примирительно выставив раскрытые ладони и потихоньку пятясь назад, возвышался Егор, который, впрочем, с каждым новым криком бабы Ани, казалось, становился все меньше и меньше.
– Тише, тише, бабушка…
