Слова Джека о том, чтобы я поговорил с ней, сейчас звучали смешно. Бессмысленно было объяснять мою позицию человеку, для которого я в принципе не могу быть прав. От обиды, злости, в горле встал ком. В носу защекотало от непрошеных слез. Чтобы не дать себе шанса на слабость, схватил перчатки и принялся избивать грушу. Ссадины на костяшках болели, но я не замечал эту боль. Гораздо сильнее её была та, что поедала душу. Набрасывалась, как голодная пантера, и рвала на части то светлое, что до этого дня удавалось хранить внутри себя.
Один. В городе, где живёт несколько тысяч человек, я чувствовал себя тотально одиноким. И пусть теперь в школе не каждый решился бы встать против меня, легче от этого не становилось.
Было и ещё кое-что. На следующий день после драки, Прайм растрезвонил о случившемся на весь город. Меня и Джой вызвали в участок, и молодой шериф разнёс сперва меня, а потом и мать. Обещал лично присматривать и пророчил мне будущее за решёткой.
Узнал об этом и Джек. Дня через три после инцидента, я пришёл на ферму, уже понимая, что отвертеться от разговора мне не удастся. Но, к моему удивлению, встречать меня вышел Сэм. От его привычной веселости не осталось и следа. Он махнул мне рукой и повёл в амбар. Встал рядом с подвешенным на крюке снарядом, сложил на груди руки.
– Я не буду спрашивать тебя о причинах, – строго начал он. – Думаю, этот нытик заслужил трёпку. Так?
Я кивнул, радуясь, что хотя бы в этом месте моя точка зрения имеет вес.
– Но я зол, Мэтт. Чертовски зол. И знаешь, почему? – он сделал паузу. – Я злюсь, потому что ты потерял контроль над собой. А этого делать нельзя. Никогда.
Сэмюэль подошёл ближе. Заглянул мне в лицо, и в его глазах помимо злости я разглядел волнение.
– Ты понимаешь, о чем я говорю? Понимаешь?
Я молча смотрел на него, ощущая, как он вдавливает меня в пол одним взглядом.
– Ты – боец, Мэтт. И, помимо того, что это звание влечёт за собой ответственность, есть ещё одна важная вещь. Злость – это твой союзник. Она даёт тебе силу, мощь. Я это вижу. Но только тогда, когда ты контролируешь её, когда умеешь управлять ею. Если ты теряешь контроль, тогда она начинает управлять тобой. Становится твоим врагом. Она делает тебя слабым, уязвимым. Контроль, Мэтт! Всегда! Даже когда хочешь крушить всё вокруг, не теряй контроль! Ты понял?
Смиренно кивнув, я опустил голову. Сэм похлопал меня по плечу.
– Идём в дом, – произнёс он мягче. – И скажи спасибо, что я отговорил отца проводить с тобой воспитательную беседу.
Мы обогнули дом, прошли мимо конуры Брайта, который только равнодушно шевельнул ухом и остался лежать.
– Мужчина должен уметь защищать свою честь, – продолжил Сэм. – Свою и своих близких. Но делать это надо осознанно. И распускать руки только тогда, когда слова бессильны.
Уже в доме Джек бросил на меня пару недовольных взглядов, но, видя, как легко ведёт себя Сэм, смягчился и сам. Я же снова ловил сладкое чувство причастности к чему-то значимому, ощущал себя деталью этого маленького мира.
С этого дня мой собственный мир разделился на две половины. Первой из них для меня теперь был Джек и его сын. Уроки бокса, тёплое, дружеское общение, взаимная забота, интерес – всё это настолько не вписывалось в прежнюю картину жизни, что теперь, прорываясь сквозь костяной щит к центру груди, надёжно поселилось в сердце.
Второй частью остался родной район, мама, школа и связанные с ними дрязги. Единственным лучом света в этом непроглядном мраке был Малкольм. Но даже от него, лучшего друга, я жадно таил тот хрупкий оплот любви и спокойствия, подаренный мне Джеком и его семьёй.
