Я должна, наверное, сопротивляться, кричать, бить его по груди. Но я застываю как мышь перед котом. Ощущение будто я тону в какой-то мягкой, влажной тьме, что осторожно и без вопросов укутывает меня.
Постыдно позволяю Максимилиану раскрыть мой рот и начать исследовать меня глубже языком.
Вдруг, он отрывается тогда, когда я почти сдаюсь смирившись с тем, что, кажется я желала этого поцелуя не меньше чем он.
Безумие какое-то!
Но Максимилиан не выглядит победителем. Он задумчиво смотрит в пол, и я замечаю, что его глаза блестят неестественным блеском. Будто стали ярко белыми на пару секунд.
Что это такое?!
Не то мне почудилось, но глаза снова меняют цвет и он смотрит на меня. Хватает за запястья. Я испуганно пищу. Он заглядывает мне в глаза.
- Ты была с ним?!
8. Я сумасшедший. Но это твоя вина
Максимилиан
- Что?! - Эвелин отпрянывает. Вижу в глазах блеск ужаса.
Боится. Это хорошо. Это правильно. Может ещё чувствовать вину. И главное - стыд. Пусть сама себя сжирает за то, что сделала это, за то, что натворила!
Хотя, я так и не понимаю, что именно она сделала? Насколько далеко они зашли?
Запах её, молочный. И ванна, что я видел, была в молоке.
- Там были зеркала, - говорю я ей. - В ванной есть зеркала. Ты не замечала, видимо, пока он… Почему ты опять выбираешь его, Эвелин?! Какого черта?!
Гнев, который сначала охватил меня, едва я увидел это, чуть спадает.
Это было так логично, чего я мог ещё ожидать? Едва он вышел, он сразу полез к ней. А она и готова отдаться.
Ему, а не мне.
Солдафону. Это даже не предательство с её стороны, это так… глупость. Непонятная с её стороны глупость. Выбрать вместо короля, солдафона, которому повезло родится драконом и мой отец разрешил ему служить в гвардии, а не отправил, как других драконов в монастырь.
А может, просто его мамаша отдалась тайком от мужа, какому-то дракону. Кто знает, может его везение лишь результат чужой похоти?
Эвелин замирает и смотрит на меня. Хочется спросить у неё - зачем. Но больше хочется спросить, какого черта? И что он мог дать ей больше чем я?
Что?!
- Ты знаешь, я его люблю, - мягко говорит она.
Мне хочется врезать в стену. Врезать по этому мужику, что касался моей девочки.
Врезать по ней, я бы не смог, даже если бы знал, что от этого зависит спасение мира и моя жизнь.
Несмотря на то, какую боль она причиняет мне все те годы, что я думал о ней. Несмотря на то, как рвется сердце из груди и каким я становлюсь из-за неё, наверное, жалким.
Никогда не бываю жалким, тем более перед женщиной. Но не перед ней. Я никогда не смогу причинить ей вред.
Она достойна другого. Удовольствия, любви, обожания, поклонения. И я готов ей дать это всё, ей нужно только позволить мне.
Как глупо. Невыносимо глупо. Я умоляю её, унижаюсь, ради того, чтобы она позволила мне сделать её счастливой.
Сколько женщин готовы молиться на то, чтобы я обратил на них внимание, хотя бы одарил взглядом. Провел ночь, осыпал подарками, которые для меня не будут стоить ничего.
Но они мне не нужны. Мне нужна только она. Непокорная дура. Идиотка, что отдается в ванной тайком солдатику, пока её в опочивальне на лучших матрасах и простынях ждет будущий король.
Я бью по стене позади неё, слышу треск кладки и вижу, как резко дергается Эвелин от страха.
Нет, дурочка, я не причиню тебе боли. Только если попросишь, для особого вида наслаждения.
Черти, опять думаю не о том. Должен злиться но… кажется, меня возбудило даже видеть то, как её ласкает другой.
