Между миром тем и этим. Рассказы белорусского алкоголика - страница 16

С такими возвышенными словами Ромуальдас закончил свой необычный рассказ и стремительно поднялся. Взгляд его сизо-серых глаз на минуту остановился на группе только что зашедших молодых людей, обежал зал и остановился на бокале Сергея, победоносно заканчивающем свой пивной жизненный цикл. Казалось, Ромуальдас кого-то увидел, но не хотел, чтобы видели его. Затем он мгновенно исчез, оставив в тяжелом, упругом воздухе странные слова: «Живет Литва и Беларусь! За вашу и нашу свободу!»

Слова разлетелись по залу, отразились от мягких портьерных стен и, постепенно теряя силу, еще долго затихали волнами неизвестного, но необычайно привлекательного смысла… «За вашу и нашу свободу!.. За вашу… и… наш… сво…»…

Пройдет еще несколько лет, настанет время перестройки, и смысл этих слов не только войдет в мое сознание с волной национального возрождения 90-х, он станет ориентиром и двигателем моей жизни на многие годы. А тогда…

А тогда два подвыпивших белоруса упорно вышагивали по вильнюсской улице Горького, которая сейчас называется улицей Диджей, в направлении башни Гедимина, являющейся символом современной Литвы, главным литовским памятником – хранителем большого и славного прошлого. Так, по крайней мере, представлялось в советской исторической литературе, и так с детства воспитывали и воспитывают теперь литовских детей. Белорусские же дети ничего не знали ни о князе Гедимине, ни о Великом Княжестве Литовском, которое на самом деле, как доказал много позже Николай Ермолович, было белорусским государством.

Не знали тогда и мы о нашей национальной гордости – историке Николае Ермоловиче и о его бестселлере «По следам одного мифа». Но что-то все же мы уже получили, вирус патриотизма уже делал первые шаги в наших не совсем пропитых мозгах.

Я тогда подумал: «Что-то в этом слове «национализм» есть». Вспомнил белорусского националиста Степана Мильто и недавнего собеседника Ромуальдаса – литовского националиста. Эти люди никогда раньше не встречались и даже не знали о существовании друг друга, однако сколько же общего между ними было!

Разговор с Казимиром – сторожем пропускного пункта башни – напоминал известный диалог из Ильфа и Петрова: «Деньги днем – стулья вечером, деньги вечером – стулья утром…» Как и все сторожа мира, он был «под мухой», тем более что рабочий день заканчивался и выпить «сам бог велел».

Мы были чуть ли не последними посетителями знаменитого оборонительного сооружения Средневековья. На саму гедиминовскую гору мы поднялись легко – вверх вела широкая каменистая тропа, напоминающая винтовую лестницу, так как имела импровизированные ступени из широких обтесанных камней. Но сам вход в башню уже был закрыт. На широких пятиметровых в длину воротах средневековой башни красовался не менее древний величественный замок, который у нас называют «амбарный». И если к этому страшному замку добавить в комплекс непробиваемое сизо-малиновое, заросшее вчерашней щетиной лицо сторожа Казимира, то стало понятным – наш «гениальный» план вывешивания бело-красно-белого флага провалился. Окончательно. И все наше путешествие – коту под хвост…

… Антон Кулон замолчал. Надолго задумался. Наш костер угасал. Последние угольки один за другим меняли свой красно-земляничный цвет на сизо-пепельный, мышиный. Угли легко рассыпалась от почти неслышного дуновения ветерка и становились невидимыми. Казалось, что теплая неманская ночь сливается с той давней – вильнюсской, и уже невозможно отличить нас – трезвых любителей шашлыков и ночных посиделок за чашкой кофе, – от них – отчаянных романтиков-гуляк советского времени, сделавших так много ради победы детской идеи вывесить какой-то флаг на литовской башне.