– Вы думаете, ее убили?
– Не могу быть уверенным в этом до конца. Придется ждать вскрытия. Но и оно не достоверно, если у кого-то есть интерес.
– И что делать?
Он посмотрел на меня:
– Я хочу, чтобы ты занялась этим делом.
– Простите? – мне показалось, что я ослышалась.
– Именно, – кивнул он. – Женщина вроде бы не собиралась лезть в петлю, но что-то или кто-то ее побудил. Я хочу знать причины.
– Вы не думаете, что полиция справится с этим лучше?
– Аня, – он посмотрел на меня вроде бы даже укоризненно, – ты вообще представляешь, что будет, если история Скворцовой правда?
– А как вы объясните свой интерес?
– Скажу, женщина настойчиво просила об интервью, я согласился, обо мне можешь не тревожиться, – усмехнулся он, а потом добавил жестче: – Ты кому-нибудь рассказывала об этом деле?
– Никому, – покачала я головой, – я помню ваши указания.
– Это хорошо. Мне важно разобраться, что происходит. Обо всех результатах сразу сообщай. Поняла?
– Поняла, – я поднялась, а Миронов вдруг сказал:
– Сегодня вечером будет небольшое мероприятие, я хочу, чтобы ты пошла со мной.
– Что? – уставилась я на него.
– Форма одежды парадная. Машина будет возле твоего дома в половине восьмого.
– А что за мероприятие? – с тоской спросила я.
– Ничего серьезного.
– А я вам зачем?
– Хочу, чтобы ты осмотрелась, там будет много представительных лиц, неплохо бы тебе завести с ними знакомство.
Неоднозначно мотнув головой, я вышла из кабинета. Происходящее меня все больше вводило в состояние недоумения, а как следствие – тревоги. Какого черта Миронов заставляет меня расследовать смерть журналистки? Его парни справятся со всем в два щелчка, я же буду только бегать и путаться под ногами. Или он этого и хочет? Чтобы я бегала и вселяла смуту в душе противника? В таком случае участь моя проглядывается – и она не жизнерадостна.
Я усмехнулась, выходя на крыльцо и закуривая. В любом случае я не отказалась от этой работы, так что придется ее выполнять. Можно было бы прямо сейчас сгонять в редакцию, но чертов званый ужин спутал все карты. Я с тоской подумала о грядущем вечере. Зачем мне знакомиться с городскими шишками? Чем они могут пригодиться?
Я все-таки отправилась в редакцию. Там царило еще большее оживление, так что в этот раз пришлось воспользоваться выданным на работе пропуском. Меня, конечно, сразу пропустили.
Дойдя до кабинета, где заседала Скворцова, я аккуратно заглянула внутрь. Здесь процесс был явно нерабочим. Народ подавлен, однако между собой переговаривался. Правда, причиной подавленности оказалась не только смерть Тамары, а, как выяснилось позже, общее похмелье.
– Добрый день, – обратилась я к девушке, сидевшей неподалеку от выхода, она уставилась на меня.
Впрочем, мое появление в принципе не осталось незамеченным, я внесла одновременно и оживление в массы, и внимание к своей персоне.
– Добрый, – ответила девушка, я подумала, что ничего придумать больше не могу, потому достала удостоверение, надеясь быстро крутануть им перед глазами и убрать. Та, как все журналисты, оказалась глазастой и даже присвистнула.
– Я бы хотела поговорить о Скворцовой Тамаре Андреевне, – пояснила я. – Не подскажете, с кем лучше?
– Это вам к Морозовой надо, – ответил стоявший неподалеку парень, чем сразу вызвал мою благосклонность. – Она в соседнем кабинете сидит.
– Спасибо, – сказала я и отбыла по назначению. Кабинет оказался бухгалтерией, и сидело в нем пять лиц женского пола.
