– Мне неудобно, – негромко отозвалась она через некоторое время. – Мы… продолжим чуть позже… Можно?
Её голос ему тоже заходил. В нём не чувствовалось прокуренности, надсадности. Чистый, хрустальный.
Чёрт... Может, ты, Шахов, чего «интересного» принял и не заметил?
Если так, то Аишеву придётся несладко. Он спросит с него лично. Пусть прошерстит ребят, кто-то в этом случае сильно его подставил.
С другой стороны, Давид был натаскан на наркоту и прочую дурманящую хрень. Он бы распознал. Слишком хорошо знал себя. Свои возможности. Организм.
Он, даже будучи в сильном алкогольном опьянении, сука, себя контролировал. Башка оставалась свежей, адекватной. Мог, конечно, спустить зверя и высвободить первобытные инстинкты. Но и в этом случае он заранее решал, как поступит.
Нет… Сейчас его вело по другой причине. И скручивало так нехило.
Самое паскудное – ему заходило.
Происходящее…
Собственные эмоции. Такие противоречивые и давно забытые.
В жизни Шахова давно наступили времена, когда многие эмоции перестали трогать. Более того, перестали даже возникать. Иногда он чувствовал себя роботом. Каждый день одно и то же, ничего нового, ничего интересного. Общаясь с людьми, он точно знал, как поступит тот или иной человек. Особенно из близкого окружения.
Чаще всего спутниками Давида были злость и тихая, тщательно контролируемая ярость. Жестокость тоже была. В принятии решений. По-другому никак. Оно и понятно.
Поэтому к своим эмоциям он относился здраво. Выпускал «погулять» лишь иногда, в основном держа «на цепи», как дикого прирученного зверя, который постоянно рвался на свободу.
В какой момент пропала радость? Интересный вопрос, на который он знал ответ.
В отношении женщин было ещё проще. Они не вызывали в нём других чувств, кроме физической потребности тела. Чтобы снять напряжение, забыть и не вспоминать.
А эта девочка Рая?
Что с ней не так?
Или как раз так?..
Ответ тоже лежал на поверхности.
Давид уже сделал ей несколько поблажек. Собственно, почему? Чувствовал, насколько она ранима? Так, что нутро пробирало. Так ему до её ранимости нет никакого дела. Если она планирует существовать в бизнесе, где мужчины будут покупать её тело, где она будет негласно давать им разрешение делать с собой всё, что им заблагорассудится, она должна нарастить броню.
Только стоит ли?..
И снова новый виток эмоций. Мысль, что Рая растеряет чистоту, которая ещё присутствовала в ней, вызвала сильнейший негатив.
Парадокс заключался в том, что как раз он, Давид Шахов, собирался испачкать Раю. И не один раз.
Наконец они доехали.
Его потряхивало от нетерпения, зуд в паху усиливался. И член по-прежнему стоял.
С ума сойти!..
Шах, когда такое в последний раз было? В дикой юности? Когда смотрел порнушку, гоняя лысого?
Подружки у него появились рано. Они любили его, он – их. Физиологически. Трахался он часто и много, выгоняя дурь из головы. Разгружая тело и мозг. Жар в паху требовал удовлетворения, и Шахов его давал.
С годами отношение к сексу изменилось.
А вот сегодня… Колыхнулось привычное восприятие, и это заводило ещё сильнее.
Рая из машины выбралась первой. Немного неуклюже, порывисто. Быстро осмотрелась по сторонам. Давид наблюдал за ней. Интересная, сто процентов не из профессионалок. Только начинает, получается.
Шахов прищурился. Но этот её пуховик… Дешёвый, с китайского рынка.
– Пошли.
Она поспешно повернула голову в его сторону. И жаль, что он снова не сумел рассмотреть выражения её глаз. Хотя по периметру ЖК имелось приличное освещение, тень от шапки Раи скрывала часть лица.
