Меня почти сразу взрывает от его тона. Понятно, что будь я на его месте, то уже мчал бы к своей девчонке, а заодно и к тому, кто отвечает по ее телефону. Но со мной так разговаривать не сто́ит...
– Ааа... Тебе Алина нужна? – говорю издевательским тоном. – Хм... А ее сейчас нет рядом. Ночью забыла у меня телефон. Но я, конечно, передам, что ты звонил, когда она вернется ко мне следующей ночью.
– Ты охренел?! Ты кто такой?! – рычит пацанчик в трубку.
Я делаю паузу на пару секунд. Проглотив рвущийся из глотки мат, небрежно бросаю:
– Лучше тебе не знать, кто я такой.
После чего отключаюсь и жму на боковую кнопку, отключая телефон. Пусть парень немного подергается...
Полегчало ли мне? Да, немного. Но вместе с тем у меня подгорает от этого короткого диалога. И это чертово имя Тимофей ядом разливается внутри.
Кто ты такой, Тимофей? Способен ли ты потянуть противостояние со мной?
Встав с кровати, стягиваю джинсы и иду в душ. Расслабляюсь под тугими струями воды, вновь прокручивая в уме наш разговор.
И чего я завелся? Мне дела нет до этой мышки и ее бойфренда! Так... Поиграться немного... Да и то лень.
Выхожу из душа и одеваюсь. Немного напрягает, что у меня нет здесь сменной одежды, но этот вопрос можно легко решить. Запихиваю телефон Алины в карман джинсов. Моего айфона, кстати, не видно. Должно быть, оставил в машине.
Спускаюсь в столовую. Сам готовлю себе кофе, потому что никого из персонала поблизости не наблюдается. С чашкой кофе в руке направляюсь на задний двор, но замечаю Юлиану в беседке и, свернув, выхожу в сад.
Миленько они тут устроились... Душевно... Стол ломится от еды. Купленной, кстати, на деньги отца. И эти две курицы просто жрут, не задумываясь о цене продуктов.
Нет, отец мой далеко не ангел, и мне плевать на него. Но не все равно, что чертова Юлиана имеет все, что ей хочется, в то время как моя мать...
Черт...
Сглотнув ком желчи, запрещаю себе думать о маме. Не сейчас.
Захожу в беседку и сажусь напротив мачехи и ее сестры. Юлиана сразу напрягается, но пытается выглядеть невозмутимо. Алина опускает глаза на свою тарелку. Перевожу взгляд с одной сестры на другую и обратно. Откидываюсь на спинку дивана.
– Помешал?
– Нет, Егор, не помешал, – отвечает мачеха сахарным голоском. – Присоединяйся, завтракай... Правда, мы уже закончили. Пойдем, Алина.
Начинает вставать. И я отчеканиваю, пристально смотря ей в глаза:
– Оставайся на месте. Надо кое-что перетереть.
Она тяжело вздыхает и снова садится.
– Хорошо... Что тебе нужно?
Ее сестрица сидит неподвижно, и у нее такое лицо, словно она готова залезть под стол, лишь бы не участвовать в семейных разборках.
– Я хочу, чтобы ты сама собрала свои вещи и свалила в туман, – говорю на полном серьезе.
Да, именно этого я хочу. Она гуляет от отца как озабоченная потасканная кошка и позорит нашу семью, мелькая в сети своими полуголыми фотками.
Мачеха усмехается и делает глоток сока. Переводит взгляд на Алину.
– Ты иди, я догоню.
И к моему глубочайшему огорчению мышка тут же вскакивает и покидает беседку. На миг возникает порыв ее вернуть. Но зачем, черт побери?
– Егор, ты можешь хотя бы при моей сестре не показывать свою лютую ненависть ко мне? – говорит Юлиана нарочито спокойным тоном.
– Ненависть – это слишком сильная эмоция, – тянусь за тостом, намазываю его сыром. Откусив, продолжаю с набитым ртом: – Ты слишком ничтожна, чтобы я тебя ненавидел.
