И от его тона – холодного, угрожающего – становится не по себе. Я даже голову в плечи вжимаю. Смотрю на Сережу, у того губа дергается, с Богданом шепчется о чем-то. Пацану лед к носу прикладывают, братья тихо ругаются между собой.
– Ну и куда ты полез? У громилы на лбу написано, что тупой натурал.
– Ой, знаешь, сколько таких натуралов меня да по самые…
– Ты рот закроешь или нет? Задолбался за тебя разгребать.
– Слушайте, парни, – вмешивается Милованов, явно намереваясь свернуть на мировую.
– Я уже сказал! В суде мы вас с удовольствием послушаем! – прилетает ответ.
– Эй! – Ярик появляется так же неожиданно, как снег в мае.
Он вклинивается между враждующими сторонами, а я наконец выдыхаю. Просто потому что он рядом. Жаров обязательно все…
– Шуга? Да ладно? – удивленно восклицает тот самый Рэм. – Где бы мы еще встретились!
– Да уж, мир чертовски тесен.
Они жмут руки, а потом обнимаются и хлопают друг друга по спине.
– Ты какими судьбами здесь? Я думал, на постоянке в Штатах обосновался.
– Дела есть, – без конкретики отвечает Жаров, а после кивает в сторону. – Малой опять чудит?
Ярик треплет пацана за волосы, как щенка, а тот чуть ли не влюбленными глазами в ответ смотрит. Напряжение вроде бы сходит на нет, но я все еще настороже. Как и Жаров, что без тени улыбки, которая сияла на лице секунду назад, говорит Богдану увести Сережу. Мила трогает мою ладонь, но я качаю головой вместо «нет».
Зачем осталась? Почему не уйду? Какой от меня толк?
Эти и другие вопросы мигом стираются из мыслей, когда на горизонте появляется охрана. Главное – вовремя, что уж там.
Ярик и его знакомый говорят с ними уже спокойно, объясняют, что конфликт исчерпан, еще спорят, на чье имя бой посуды записать – там, оказывается, разбили что-то? После Рэм – или Рома, как оказывается – вручает младшему с опухшим носом ключи и отправляет ждать в машину, бросив вдогонку, чтобы педали не трогал. Я бы на месте старшего к автомобилю такого брата не подпустила, но дело не мое.
– Пригласил бы за стол с нами посидеть, да, видимо, придется малому нос вправлять. Чтоб ты понимал, это уже не впервой. – Вздыхает устало.
– В следующий раз. У меня тренировка рано утром. Парни предложили в среду товарищеский матч сыграть, тряхнуть стариной. Присоединяйся, кстати, если надумаешь, и малого можешь взять, у нас голкипера нет.
– Ой, я тебя умоляю! У него уже год как тусовки вместо спорта. Так что тылы ваши с ним вряд ли будут защищены.
Ярик смеется звонко, от этих звуков что-то приятно вибрирует в груди. Теряюсь снова, ощущения странные, будто растекаюсь, как подтаявшее желе. Вздрагиваю, когда Жаров вдруг подходит ко мне, хватает за локоть без предисловий и утягивает за собой.
Лишь на улице понимаю, насколько тот напряжен: не руки – стальные канаты, на которые я разве что слюну не пускаю. Перебираю ногами, чтобы поспеть за ним. Пьяный мозг работает избирательно, он совсем стирает неприятную драку и Сережу, зато кидает на повтор Жарова – его смех, уверенный твердый голос, дурацкую кожаную куртку, которая не скрывает, а только подчеркивает рельефные мышцы.
Ладно, надеюсь, протрезвею – пройдет.
– А кто это был? – спрашиваю уже в машине, поймав себя на мысли, что не видела Ярика пьющим сегодня.
– Так, – нехотя отвечает, – пересекались в Штатах пару раз.
Я киваю, а затем, окутанная теплом и приятным цитрусовым ароматом, просто… отключаюсь. Это все алкоголь, я до сих пор не в ладах с ним.
