– Тебе надо очень серьёзно заняться собой, Зоя. Это очевидно. Не тяни резину.
Потом она пожаловалась, что баклажаны совсем хилые взошли.
– Не то, что в прошлом году, не то, – сетовала мама, качая аккуратно уложенной головой. – А вот помидорки меня радуют! Сильные росточки взошли! Помнишь, какие были мясистые осенью? В этом году я посажу еще новые сорта. Не дождусь мая. Скорее бы!
Садовница она была знатная. В мае моя мать словно расправляла крылья и уносилась на свои земельные угодья. А меня в мае должны прооперировать, и я совсем не представляла себя после этого.
Я уже надевала обувь в прихожей, когда отец спросил, выглядывая из другой комнаты:
– Ты что так скоро? А чаю? Мать пироги пекла.
– Я сыта, папа. И очень спешу.
– У меня руки в земле! – прокричала мать. – Отец закроет за тобой. Звони!
Отец суетливо сунул мне пакет с пирогами для Володи, и дверь родительского дома закрылась.
Я опять шла пешком. Теперь уже домой. Пешие прогулки меня всегда успокаивали. Справа и слева пробегали нарядные парочки. Весна. Любовь. Жизнь. А я рядом, но словно в футляре. Легкий весенний ветерок все-таки немного бодрил. Мысли медленно упорядочивались, выстраивались по значимости.
Я вспомнила, что моя мать издавна делила болезни на приличные и неприличные. Например, вполне пристойно в обществе сказать: «У меня, знаете ли, небольшая сердечная недостаточность». А тут разве скажешь вслух, что у твоей дочери? Такое рычащее слово из трех букв, от которого веет смертельным холодом и сковывает ужас! Этак ведь всех знакомых напугаешь. Не эстетично. Никакой элегантности в общении! Бедная моя смешная мама. Я простила её в тот свежий весенний вечер, не успев толком обидеться.
Теперь было самое время подумать о главном: я ведь не умру сразу. Я еще поживу. Я еще что-то успею. Надо как-то поддержать свой дух. Слезами не поможешь. А что пишут маститые психологи в своих популярных книжках? Решено! Иду в книжный магазин. Давно, кстати, не заходила. Порыться на полках – такое удовольствие!
Муж удивленно вскинул брови, когда увидел меня на пороге с охапкой книг, брошюрок и пакетом пирожков.
Я выпила только свой зелёный чай, а Володя набросился на тёщино угощение. Наверно, не ел целый день. Я чувствовала себя эгоисткой, но мне было необходимо срочно заняться только собой! Разве не это присоветовала моя мать? А я всегда была послушной девочкой.
Я взяла карандаш, ручку, все купленные книжки, простую школьную тетрадку и закрылась в спальной. Главное – овладеть ситуацией. Не позволить страхам и жалости затмить разум.
Я не знаю, сколько прошло времени, но приблизительно к полуночи в моей тетрадке появились первые записи:
Постановка цели: выздоровление!
Представить цель зримо, как уже достигнутую. Я вижу, как покидаю больницу, прощаюсь со всеми, кто мне помог. Я дарю им подарки! Я счастлива! Я чувствую свои розовые здоровые слизистые оболочки! Все отлично!
Я не буду терзаться сомнениями! Я буду терпелива и мужественна!
Я постараюсь пройти через то, что мне предстоит, как сквозь чистилище, не потеряв себя, и извлеку опыт из всего. Я познаю запредельное и больше не вернусь туда. Я отнесусь ко всему, как к фильму про другого человека.
Нужно наблюдать за всем происходящим, будто это не я, а другой человек.
Нужно взлететь над суетой сегодняшнего дня, мысленно подняться вверх, в небеса, представить себя большой белой птицей, летящей над миром.
