Между Сциллой и Харибдой - страница 2

Стрючков определился быстро. Первое, что он сделал, это быстренько засунул, куда положено своей лапушке, известным способом ребеночка, так, как заметил, по приезду из очередной командировки, мягко говоря, ее нездоровый интерес к молодому программисту. Девочка из сказки, конечно же, ни в чем не призналась, даже оскорбилась и пустила слезу. Но Стрючков был тертый калач, и провести его какой-то, пусть и любимой, но все-таки финтифлюшке, было ну никак не возможно. Программист же в одночасье стал безработным.

Затем официально объявил жене, что какое-то время поживет отдельно. Дескать, устал от забот праведных. Хочу, мол, сменить обстановку. И все такое, прочее… Ты, мол, не волнуйся, на финансах это не отразится. Супруга не очень огорчилась и, на удивление, легко согласилась с Аркашиным предложением. Ни тебе истерик, ни слез, потому как, сама потихоньку нашла ему замену, естественно, тайком, так как полностью финансово от него зависела, в лице соседа по даче, который однажды зашел за солью, да так и застрял. И, вскорости, эти «походы за солью» у них стали традицией. Ничего не подозревавший Аркаша искренне порадовался эдакой легкости решения всех проблем, глубоко вздохнул и вновь зажил полной и спокойной жизнью.

Но, как оказалось: – Покой нам только снится. – Все случилось стремительно. Прям, как в том анекдоте: «Муж возвращается из командировки и видит, что у его жены, да еще к тому же кормящей матери в спальне другой мужчина». Тот самый программист, которого он год назад так своевременно уволил с хлебного места. Причем не нужно было заглядывать ни в шкаф, ни под кровать. Вот они, голубчики, тепленькие, нагло оскверняют его, Аркашино, супружеское ложе. Стрючков вначале растерялся, но, однако, быстро пришел в себя, рассвирепел и заплакал. Да! Вот так. Но, это бы еще ничего. Он начал рычать сквозь слезы, рвать на себе рубаху, выкрикивать нечто нечленораздельное и букетом цветов, который приобрел любимой по дороге, хлестать обоих по разным местам. А если принять во внимание, что цветочки эти были розами, можно себе представить, каково пришлось обоим прелюбодеям, особенно программисту, попиравшему женское достоинство его жены в банальной миссионерской позе. Но программист оказался резвым молодым человеком, мгновенно соскочил с супружеского ложа, вот оно преимущество молодости, и моментально скатился по лестнице со второго этажа, не забыв прихватить с собой кое-что из своей одежды. По-моему – носок. Аркаша, было, кинулся за ним. Но, куда там, программиста и след простыл.

Тем временем, девочка из сказки про Морозко, укрывшись с головой одеялом, тихонечко поскуливала, то ли от боли, то ли от досады, в связи с прерванным процессом, одним глазком, подглядывая в щелку. – А что же там, на поле боя? –

Аркаша медленно повернул к любимой зверское лицо. Из-под одеяла донеслось какое-то бульканье. Стрючков подошел к кровати, рывком откинул одеяло: – Убью стерву – и, совершенно неожиданно для себя, быстро спустив штаны, взгромоздился на законную супругу и продолжил процесс, так несвоевременно прерванный программистом. Он трудился, остервенело. Задница с передницей, как паровой молот, ритмично ходили вверх-вниз. Слезы, не переставая, лились из глаз, а из горла доносилось не то рычанье, не то всхлипыванье.

Девочка из сказки сначала удивилась, потом покорилась, а потом вошла во вкус. Но всему есть предел, и она, как, ни странно, устала, а потом и вовсе обессилила. Аркаша же гнал, как паровоз, без остановок, не обращая внимания на сигналы красного светофора, только гудком предупреждая о своем приближении: – Берегись! Берегись! Берегись! – Авария была неминуема. И она случилась. Девочка из сказки затихла, увяла и перестала проявлять, какие бы то ни было признаки жизни: