Между Северной и Южной - страница 10

Я взял череп и понес его в комнату.

Вспомнил нашего волнистого попугая Кузю. Веселого и умного. Он так смешно говорил: «Кузя хороший», «Привет, иди сюда». Я даже научил говорить его «хочу в школу», представляете?

Кузя был моим младшим братом. Мы даже жили с ним в одной комнате. Если бы птицы могли спать, как мягкие игрушки, под одеялом, я бы клал его с собой каждый вечер.

Когда я делал уроки, Кузя ходил по столу и хватал за кончик ручки, которой я писал. Я смеялся, отпихивал его. Тогда он начинал грызть угол тетрадного листа. Больше всего Кузя любил грызть тетрадь по русскому. Может, потому что я дольше всего с ним сидел?

Прошлым летом мой попугай улетел из раскрытого окна. Я был у бабушки с дедушкой, когда это случилось.

Помню, как автобус привез нас к остановке с вокзала, когда мы вернулись, и я удивился, что мама не встречала нас с бабушкой, хотя мы договаривались. Мы постояли немного, и тут я увидел ее. Она бежала вся какая-то расстроенная, и лицо было заплаканным.

Мама прижала меня:

– Мишаня, сынок, прости меня, я не доглядела. Кузя улетел. Сегодня. Все утро его ищу, бегаю по улицам, уже объявление дала. И кто меня дернул балкон открыть, когда он летал по квартире?

Я ужасно злился на маму. Три недели, пока меня не было здесь, я скучал по ней и Кузе. А теперь у меня ничего не осталось. Ни скучания по маме, ни Кузи.

Дома я плакал, обнимая пустую клетку. Собирал Кузины голубые перышки и складывал в коробку. Помню, что аппетит пропал на целую неделю.

Другого попугая я не хотел. Мы искали Кузю. Я даже молился Богу. И мама, мне кажется, тоже молилась. И мне стало так жалко ее, ведь она со мной все дни была рядом. Не говорила, что это ерунда, что будут у меня другие попугаи. Утешала и вспоминала Кузю вместе со мной.

А потом все стало забываться, потому что было лето и каникулы. Залив и дача бабушки Тани, мои друзья и футбол с баскетболом на школьной спортивной площадке.

…И когда я нашел вороний череп, я подумал…

– Мишука, – мама зашла в комнату, подошла ко мне и присела на корточки. – Ты про Кузю вспомнил? Поэтому череп домой принес?

Как она поняла?

– Будешь сырники? – спросила мама. – Из того самого творога?

И я засмеялся.

Однажды на классном часу Зоя Петровна рассказывала про акции добрых дел. Что хорошо делать добрые дела для людей и для нашей планеты. И что людям легче, чем планете, потому что ей почти никто не помогает, и она задыхается от мусора и вредных выбросов.

Я смотрел в окно и представлял нашу планету. Почему-то мне казалось, что она не круглая, как на фотографиях из космоса, а плоская и какая-то мягкая и воздушная, точь-в-точь как бабушкино лоскутное покрывало, которым она меня укрывает, когда я живу у них на даче.

И вот она летает над нами, как ковер-самолет, с большим носовым платком, чихает и сморкается. Даже кашляет. Но она так далеко от нас, высоко-высоко в небе, что мы ее кашель не слышим.

– Апчхи! – я аж подскочил на месте. А это Славка мне в правое ухо чихнул. Планетой, что ли, прикидывается? Мысли мои читает?

– Миша, а у тебя есть идеи, как мы можем помочь планете? – долетает до левого уха добрый голос Зои Петровны.

В моей голове тут же поскакали идеи. Как кони с длинными огненными гривами и хвостами.

Один конь был «Сбор макулатуры». Это мне дедушка Коля рассказывал, что в его молодое время дети собирали старые газеты и журналы и приносили в школу. Двадцать килограмм макулатуры – это одно спасенное дерево, говорили им учителя. Он и его друзья собирали ее у себя дома, потом ходило соседям и спрашивали, есть ли у них макулатура. И мама тоже сдавала макулатуру. У них целые соревнования были. Чей класс сдаст больше и быстрее. Мама так торопилась, что однажды по ошибке взяла бабушкины журналы про здоровье, которые она собирала всю жизнь. Целых пятнадцать килограмм. А остальные пять она взяла у дедушки журналами про рыбалку. Ох и влетело ей тогда, смеялась мама, когда рассказывала мне эту историю. И никакие объяснения бабушке про спасенные деревья не помогали. «Как я теперь без здоровья?» – чуть не плакала она тогда.