Она ничуть не смущалась наготы. А вот Аори, окинув взглядом бесконечную темную комнату, поспешила юркнуть под согретую теплом измененной ткань.
– Так чего ты не понимаешь? – спросила Сиэ, обняв ее за плечи.
Аори улыбнулась, любуясь открывшейся картиной. Полные груди с молочно-белой кожей и розовыми сосками ярко выделялись на синем фоне. Упавшая в ложбинку между ними прядь волос казалась настоящим золотом.
– Ты же измененная, – высвободив руку из-под пледа, Аори коснулась кончиками пальцев нежной, гладкой кожи. – Почему ты не хочешь быть мужчиной? Тем, что была раньше?
– У тебя же есть руки, – в тон ответила Сиэ и, запрокинув голову, выпустила клуб дыма в темноту. – Почему ты не таскаешь с собой тележку щебенки? Каждый день, каждый час.
– Ясно.
– Изменение себя – такая же работа, как и любое другое изменение. Я, конечно, пыталась поначалу.
– А потом поняла, что все равно рано или поздно придется привыкнуть, – задумчиво продолжила Аори, и Сиэ кивнула, подтверждая. – Жаль. Я хотела бы увидеть тебя настоящую.
– Смотри. Это и есть настоящая я. Изменение стабилизируется в истинной форме вне зависимости от того, в какой ты родилась.
– Многие остаются, кем были.
– Значит, их есть, чему удержать. Я, Эремерт, Тавир… Изменение случилось тогда, когда мы больше всего сомневались в себе самих. – Сиэ снова затянулась, и протянула сигарету Аори. – Будешь?
– Вряд ли я в ближайшее время “буду” хоть что-то похожее, – она с нервным смешком отодвинула руку подруги. – Урок усвоен.
– Так я и поверила. Дозу не превышай, вот и все. Или восстанавливайся почаще.
– Сиэ, я серьезно.
Измененная фыркнула дымом поверх ее головы.
– А если твоя жизнь будет зависеть от того, используешь ты плиор или нет? А если не твоя? Ты еще в монастырь уйди!
– А возьмут? – заинтересовалась Аори.
– Разве что в мужской.
– Не хочу в мужской, – она провела указательным пальцем вверх, по груди, по плечу, по шее, на которой едва заметно билась голубая жилка. – На что там смотреть? Что в них красивого? Что в них чувственного? Сиэ, ты и в самом деле никогда не занималась с ними сексом?
– Ради удовольствия – никогда.
Измененная склонила голову, наблюдая, как рука Аори путешествует по ее телу, будто пытается нарисовать в пространстве силуэт подруги.
– Значит, без. Зачем?
– Когда от этого зависело что-то большее, чем мое удовольствие. Ты еще поймешь, насколько все это незначимо. Слишком уж любим себя, свое тело, делаем трагедию из ерунды.
Аори совершенно не к месту хихикнула.
– Что?
– Мне всегда интересно было, что чувствуют мужчины… Ну, за счет физиологии. В чем разница. А ты вот знаешь. Или тебе в принципе неприятно, когда… ммм…
Рассмеявшись, Сиэ отбросила плед, поднялась и дважды хлопнула в ладоши.
По периметру комнаты вспыхнули спрятанные между балками лампы. Аори завертела головой – то, что она приняла за гостиную, на самом деле оказалось студией, вместившей в себя и кухню, и уголок с креслами и диваном, и совершенно невероятных размеров кровать, занимавшую весь дальний эркер.
– Иди сюда, – позвала измененная, раздвигая в сторону высокие деревянные панели у одной из стен.
Обернув плед вокруг себя, словно платье из коллекции впавшего в творческий кризис кутюрье, Аори приблизилась. И застыла, пораженная открывшимся разнообразием расцветок и форм. Она, в лучшем случае, угадала бы назначение половины коллекции, а отдельные экспонаты вызывали в теле нервную дрожь, а на лице – дурацкую улыбку. Вот уж точно, какие еще нужны доказательства, что на Мишруми – дом Сиэ? Логово наглой, бесстыжей рыжей кошки, у которой и в самом деле больше, чем одна жизнь.
