– Зачем? – удивился Аластор. – Что я, не знаю тебя, что ли? Ты, Мартин, своего не упустишь, но и лишнего не запросишь. Сто двенадцать флоринов, значит. Серебром дать или золотом?
– А это, милорд, как вам угодно, – расплылся кузнец в совершенно людоедской улыбке, обнажая крепкие белые зубы. Похоже, слова Альса ему пришлись по душе. – Монета, она монета и есть, всякая пригодится.
– Ну, держи. – Аластор полез в поясной кошелек, отсчитал несколько золотых и горсть серебра, высыпал в кожаный кошель, подставленный кузнецом. – Пересчитывай.
– Да уж мы вам тоже поверим, – хохотнул кузнец без всякого почтения, и сыновья его заулыбались. – Если королевское слово дешевле сотни серебрушек окажется, то и вправду Баргота ждать надо!
– Погоди, еще не все, – отозвался Аластор, снова покопавшись в кошельке, и раскрыл ладонь, на которой блестело пять массивных золотых кругляшей с какой-то чеканкой. – Бери, Мартин. По одному тебе с сыновьями и Томасу передайте. Та семья, в которой эти знаки будут храниться, моим личным указом навсегда освобождается от любых налогов и пошлин. По наследству передать можно или в приданое дочери отдать, а продать нельзя – на каждый знак есть грамота именная, у мэтра Кельмаса получите.
– Это что же… от всех податей? – Кузнец потер затылок, глядя на ладонь Альса вмиг заблестевшими глазами. – Прямо-таки от всех?! И внукам даже?!
– Пока на троне Дорвенанта сидят Дорвенны, – подтвердил Альс. – Бери, заслужили! Вы мне, считай, родной дом сберегли и людей спасли.
Сунув медальоны Мартину в огромную лапищу, он сгреб кузнеца в объятия и крепко стиснул. Отпустил, повернулся к его сыновьям и по очереди обнял всех троих.
Лучано, смутившись, смахнул некстати навернувшуюся слезу – это, наверное, запах гари от четверки снова долетел. Ну невозможно же, как несет!
– Благодарствуем, ваше величество, – дрогнувшим голосом сказал кузнец и тоже подозрительно шмыгнул носом. – Вот всегда знал, что из вас большой толк выйдет. Как мы с парнями услыхали, что вы, значит, корону надели, так и подумали, что жить станет полегче. У вашего-то батюшки хорошо, не то что на других землях… А теперь и весь Дорвенант выдохнет, как лошадь распряженная…
– Ну, перехвалишь, – светло улыбнулся Аластор, будто сияя изнутри. – Я тебе еще за секиры должен, которыми ты меня владеть научил. Если бы не они… С одной рапирой точно бы не справился! Может, дворянство хочешь? Знаю, что тебе не нужно, зато парни твои смогут в армию пойти офицерами. Да хоть ко мне в дворцовую охрану возьму!
– Это, конечно, славно… – Кузнец опять потер затылок. – Да только что нам делать в той армии? Не той мы породы и выучки, чтобы перед кем-то тянуться. Не, дворянство нам без надобности. А вот если можно…
– Говори уже! – поторопил Аластор, и Лучано всем нутром почувствовал его искреннюю радость от возможности дарить – от всего сердца и полной рукой.
– Да малой хочет на большой королевской дороге трактир поставить, – решился наконец Мартин. – Тесно уж нам в одной кузне, милорд, разъезжаться надо бы. Старшего при себе оставлю, средний уже приглядел, куда податься, а малой – вот, решил к честному молоту добавить кухонный черпак.
Он вздохнул вроде бы сокрушенно, однако Лучано заподозрил, что счастливый батюшка достойных сыновей переживает не так сильно, как показывает – очень уж физиономия довольно и гордо расплывается.
– Трактир – дело хорошее, – согласился Аластор. – И кузня при нем будет очень к месту… От меня чего хочешь? Денег на обзаведение?
