Между закатом и явью - страница 7

Не позволяя никому останавливаться, я потащил их за собой, хотя несколько человек были ранены. Пока расслабляться было рановато. И безропотно, из последних сил, все они пошли следом, видя во мне, очевидно, некоего ангела-спасителя. Некоторых несли на руках, хотя все без исключения казались очень изнуренными и едва живыми. К счастью, идти было недалеко: в лесу ожидала повозка, запряженная парой крепких крестьянских лошадок. Но дошли до нее, однако, не все. Одна из женщин, раненная черной стрелой, умерла по дороге, можно сказать, у меня на руках. Я склонился над ней, проверяя, смогу ли что-нибудь для нее сделать. Но, похоже, рана была смертельной, с ней не справился бы и опытнейший лекарь. Так что все, что произнесли ее губы напоследок, – это несколько бессвязных слов: «На запад… Они ускакали на заход солнца…» О ком она говорила? – Возможно, о всадниках в черном. Но почему-то эти слова показались мне невероятно важными, они пронзили меня, как удар молнии. И я вдруг понял, что это еще одна подсказка на моем пути. Отныне я должен двигаться именно на запад, туда, где сгущаются силы тьмы, туда, где некто ожидает меня…

На сердце, словно плита, лежала свинцовая тяжесть. Несмотря на то, что я, хотя и медленно, но все же двигался к своей цели, в душе моей было пасмурно. И ответы, приходящие ко мне один за другим и приближающие меня к этой цели, на самом деле, словно бы, наоборот, отдаляли нас друг от друга. Последнюю из полученных мной подсказок будто сама смерть презрительно выплюнула мне в лицо. Что совершила ты, Воин Света, если даже редкие твои следы, словно морская вода, заполняет мрак?

Невидимая рука сдавила мне горло. И я поклялся: «Где бы ты ни была, чтобы ни произошло с тобой, Алиен, я все равно отыщу тебя, чего бы это не стоило; я все равно пойму и приму тебя!» Ветер подхватил мои слова и унес их за синее ожерелье холмов, застывших вдали.

Я въехал под полог леса, пожелтевшего, неживого. В самый разгар июльской жары на меня вдруг пахнуло сырой плесенью. Не было слышно птиц – только потрескивание опадающей с сухих стволов коры. Здесь тоже ощущалось во всем присутствие тьмы, пока еще едва заметное, но уже отравившее собой ветви и листья, пропитавшее покрытую хвоей землю.

Мне неожиданно захотелось повернуть назад, но съезжать с торного пути казалось неразумным. Да и кто сказал, что в других местах будет лучше?

Снова дал знать о себе скребущийся изнутри ястреб. Эх, расправить бы крылья, взмыть вверх сквозь душную муть, разметав во все стороны вопросы без ответов! Оставить за спиной тяжелую, страшную землю, порабощенную кошмаром, словно неведомой болезнью! Стать свободным, хоть ненадолго… Но слиплись яркие перья – не распахнуть воздушный веер, не покинуть темницу, не убежать от себя самого… Только плачет ветер среди засохших деревьев, только напрасно и безутешно машут вслед оголенные ветки.

Это было безумно давно, кажется, целую вечность назад. Мы ехали вдвоем через такой же лес, только живой, еще не смятый жадным дыханием мрака. Алиен, слегка прищурившись, смотрела вперед, словно постоянно выискивая затаившуюся опасность – она не расслаблялась ни на секунду, кажется, даже когда спала. А я пытался, помню, растормошить ее непробиваемую серьезность. Но она лишь высылала вперед вороного громадного Ская, преданного ей, как собачонка, и отзывалась односложно на все мои шутки.