– Что за заспанный вид, негодная! – она ткнула в меня аккуратно наманикюренным пальчиком. – Смотри, на лекции не опаздывай, соня, не позорь наш род!
Сама она, несмотря на бессонную ночь, проведенную где-то на балу, выглядела великолепно. Для Доретт работают лучшие портные столицы, и сейчас ее вечерний туалет – темно-бордовое нижнее платье из плотного эльфийского шелка с огромным декольте и легкое верхнее платье из более светлой органзы, чуть прикрывающее почти обнаженную грудь, – превосходно подчеркивал точеную фигуру и бесстыдно обрисовывал стройность ног. Все-таки Зора ошибается: такой ли красавице завидовать чьей-то внешности, тем более настолько сомнительной, как моя!
Я с показной покорностью поклонилась мачехе, втайне радуясь, что больше никогда-никогда не увижу ее: – Да, Ваша Светлость.
Какое же это счастье – уехать и больше не возвращаться в этот дом. Никогда – это слово иногда звучит так сладко…
Замечталась, и первые раскаты грянувшей в холле грозы прошли мимо меня. А она разразилась и нешуточная.
– Потрудитесь объясниться, сьерра, почему вы являетесь домой только утром и в таком непотребном, растерзанном виде? – гремел на весь дом разъяренный герцога.
Вот это да, а я-то и не заметила, что прическа Доретт в полном беспорядке: часть прядей спутанной волной упала на плечи; очевидно, шпильки потеряны. Наверное, много танцевала? Вон как горят губы и щеки!
Доретт дей’Холлиндор, испуганная необычно суровым тоном супруга, судорожно подняла руки к прическе в попытке поправить ее, чем привела его светлость в еще большую ярость. Мачеха, очевидно, не поняла этого, потому попыталась возражать:
– Но, послушайте, Винерт…
– Замолчите же! – окрик герцога наверняка был слышен даже на улице. По холлу пронесся резкий ледяной порыв и одна из больших картин, висящих на стене, с грохотом обрушилась на пол. Из половины для слуг выбежал дворецкий, но мгновенно понял, что происходит, и застыл в дверях, не решаясь выйти в холл.
– Идите к себе, сьерра. Вам запрещено выходить из комнаты. Подумайте о том, кто вы, а также – кто я для вас. Не позволю топтать свое имя никому, запомните это. Идите же! – он махнул рукой в сторону лестницы и быстрым шагом направился к выходу.
А я засеменила за ним, стараясь как можно надежнее спрятать улыбку. И, возможно, я очень плохой человек, но видеть, как мачеха с поникшими плечами бредет к лестнице, было тхарски приятно. Отослала меня прочь, гадина? Что ж, теперь его светлость займется твоим воспитанием! Да, я вредная и злопамятная.
Для поездки к стационарному порталу герцог велел заложить закрытую карету, запряженную четверкой темно-серых наалов [1]. Ящеры забавно тянули свои длинные узкие морды к клумбе перед парадным входом, вознамерившись продолжить завтрак цветочками. Но едва мы устроились на сиденье черного лакированного экипажа, кучер щелкнул кнутом над их мощными спинами и наалы рванули с места.
Карета вынеслась из ворот на ровное полотно городских улиц. Мелькнул в последний раз бледно-голубой фасад трехэтажного особняка, в котором я родилась и провела большую часть жизни. Мелькнул и исчез навсегда.
____________________________
[1] Наал – ездовое животное в Андоре. Травоядный нелетающий ящер с сильными задними ногами, неразвитыми передними лапами и небольшой продолговатой головой. Длинный сильный хвост служит рулем при беге. Окрас от черного до бледного серо-голубого. Благодаря мощной спине, подходит для верховой езды в седле, так и для того, чтобы запрягать их в карету.
