– Я знаю историю: век стихий, век золотой, век серебряный.
– Я не только тебе говорю. Доброму рыцарю знать надлежит, что за распря случилась под крышей чертогов его. Ныне силы хотят власть над миром себе возвратить, пользуясь тем, что люди отвыкли от старых путей, на кромки мечей, римский огонь и машины, что камни на сто ярдов швыряют, полагаясь. Мне объявили войну. Честью меня Друид удостоил, хозяин существ бессловесных. Думал я, что по землям под небом собирает он воинство, но сегодняшний день мне возвестил, что больше задумано недругом. В мертвых мирах, самой смертью покинутых, в погибших богов обиталищах, опустевших, забытых, в атлантидах постылых он уцелевших союзников ищет. Без нашей подмоги тяжко людям придется.
– Как это связано с Баалом? Друиду известно про Баала больше, чем нам? Он возвращается? – спросил трижды Мельхиор. Много слухов кружится вокруг этого имени, как мух над коровьей лепешкой. Половину жизни Мельхиор вовсе не слышал про темного бога, но с тех пор, как в недоброе время он навестил Андзороканд, куда ни плюнь, попадешь в того, кто готов порассказать свежих слухов о Баале.
– Связи пока мне невидимы эти, – признался Мерлин, – но если власть свою утвердят древние силы, то перед Баалом склонятся, буде он явится.
– А если у Друида не возникнет желания делить мир с Баалом? Не лучше ли уйти с пути тех, кто сможет защитить людей?
– Если бы посчастливилось мне наблюдать эту битву, я бы считал, что лишь для того рождаться мне стоило. Посмотреть, как Друид и его тварей орда с легионами демонов темного бога сходится насмерть… Но лучше бы бойне греметь той в безжизненном мире огня, а не на цветущих землях людей, ибо выживших будет немного, а те, кто останется, всё равно от исхода под рабским ярмом встретят новую эру. Видел ты доппельгангеров, славное некогда племя? Помнишь их мир? Не Баал, а лишь тень от длани его их сломила, в рог бараний загнула, ржой разъела бойкие души, искалечила воли, духа их крепкие стрежни в колья острожных оград превратила.
– Что ты хочешь делать?
Вместо ответа Мерлин запустил струю огня в темный угол комнаты, бросил не ожидавшим резкой заклинательной вспышки собеседникам:
– Отлучусь на мгновение, – обратился в зверя наподобие хорька или ласки и шмыгнул в подпаленный угол. Понюхав мокрым носом след от собственного заклинания, Мерлин четырьмя лапами вскочил на окно и исчез на стене.
Хозяин замка и бывший пленник остались в неловком одиночестве.
– Это и правда был Мерлин? – спросил сэр Кормак после затянувшегося молчания.
– Правда, – ответил Мельхиор.
– Ты близко знаешь его?
– Встретил первый раз.
– У него Эскалибур?
– Не думаю, а впрочем, всё возможно.
Мерлин-хорек тем временем возвратился и принял обычную форму:
– Пауки, – пояснил он свою внезапную отлучку. – Шпионы моих врагов, – добавил он, прочитав непонимание на лицах, – держитесь подальше от пауков.
– Так что?.. – начал Мельхиор.
– Собираюсь делать? – закончил Мерлин. – Выпить немного. Першит известь в горле, сера режет язык, их запить бы скорее.
Волшебник подхватил руками бочонок, вмещавший ведер десять. Бочонок, который сэр Кормак с напряжением сил подкатил к порушенному месту трапезы, Мерлин легко поднял над своей головой. Запрокинув голову назад, он дернул веками правого глаза. Обычно заклинание магического щелчка делают средним и большим пальцем, но Мерлин умел творить его веками глаз. Магический щелчок выбил из бочонка пробку, и Мерлин торопливо распахнул рот навстречу струе пьяного напитка.
