Мифы и легенды Ирака - страница 8

– Василий Григорьевич, а что мы пили?

– Ага! Понравилось? То-то! Это домашнее производство. Ягоды, пшеница, шайтан-трава и правильная перегонка. Настаивается на орехах.

– Значит и шайтан – трава присутствует? И что это?

– Это, Олег Ильич, багульник. Растение такое. Давайте ещё по одной, а потом поговорим. Пару вопросиков, так сказать, решить надо. За что пьём?

– За моё выздоровление и ваше не боление.

Домашний коньяк со знанием дела начал говорить рифмованными глупостями, используя в качестве своего рупора мой захмелевший язык. А может, подействовала шайтан-трава.

– Согласны с тостом, баба Шура?

– Нет тоста, за который я не выпью!

Закусывали мы свежим хлебом и чем-то консервированным из банки.

– Теперь, так сказать, к делу. Про погибших. Один нам известен. Водитель. Он из местных. Борис Колесников, 1972 года рождения. Он, собственно, мне отзвонился и доложил, что вас уже встретил. Но, когда по всем подсчётам, его машина не появилась, я на своём Уазике поехал вам на встречу. Ну и, как говорится, нашёл… вот, значит…. Хотя Борька хороший водитель, я даже….

– Только говорливый очень. Его не переслушаешь. Ему обязательно надо в глаза собеседнику заглядывать, он даже на руль головой ложился, чтобы в лицо заглянуть. Я несколько раз просил его на дорогу смотреть.

– На счёт языка это верно. Помело. Ой! О покойниках либо хорошо, либо… выпьем?

После третьего тоста я стал более словоохотливым и едва не сказал, что это мне Колесников в глаза заглядывал. А ведь по правде он майору заглядывал. А я сидел сзади. Но ведь это я майор и то, что сзади я сидел… я, который я по-настоящему, а теперь стал майором вместо настоящего майора, который спереди, а я говорю, что я, то есть я сам сидел и не мне в глаза… Господи! Запутался окончательно. Надо постараться побольше молчать, чтобы не проколоться, как с этими глазами. Итак, молчать майор!

В крепком молчании с моей стороны мы снова выпили и закусили.

– Василий Григорьевич, у вас было пару дел, которые надо было решить….

– Так точно! В вашей куртке нашли портмоне. Сами понимаете, нам пришлось проверить его содержимое. Мы ведь вас в лицо не знали, когда вас там… подобрали. В этом самом портмоне было восемьсот долларов, так сказать, США, двадцать тысяч наших рублей, кредитные карточки и визитки. Мы перезвонили, сами понимаете кому, и доложили о вашем приезде. Сделали всё, как положено. Не в первый раз.

– И что вам ответили? Не поинтересовались, почему я сам не отзвонился?

– Спросили. Я сказал, что трудная дорога, и вы пошли отдыхать. В общем, всё в порядке. Не в первый раз.

– А ничего, что среди вас дама? Я ваши деловые переговоры слушать не собираюсь. Или никто не собирается наливать?

– Баба Шура! Простите нас! Василий Григорьевич у нас сегодня виночерпий. Баба Шура, я бы с радостью пригласил вас на танец (что ты несёшь, урод?!), но я не в форме. О делах закончили.

– Заканчивать рановато. Я, конечно, извиняюсь, но есть кое-что, так сказать, срочное. Я быстро доскажу. Мы приготовили для вас домик в заповедной деревушке, но у нас есть ещё, так сказать, гостиница. Где вам удобнее остановиться?

– В деревушке.

– Я так и думал. Там… одним словом, там удобнее будет. Всё, дела закончены.

– Нет! Васька, так дела никто не делает. Хотя, что с мужиков взять? У майора вся одежда испорчена, ему надо приодеться? Надо. А телефон майора где? А всякие нужные бытовые мелочи? Дела он решил…. Командовать мне придётся. Утром на своей колымаге свезёшь майора в райцентр, там магазины получше. Оденетесь и продуктов подкупите. В вашей деревушке на сухом пайке сидеть придётся. Понял? А теперь наливай!