Мифы и реальность театра «КомедиантЪ» - страница 2

Я вспомнила деликатные аплодисменты. И мне вдруг показалось, что зрители, все как один, думали так же!.. А вглядываясь в загадочные восточные глаза Зафара, цвета крепкой чайной заварки, я вдруг будто прозрела… Не могут восточные женщины ТАК ругаться, и восточный мальчик ТАК разговаривать с матерью, и восточная жена ТАК со своим мужем, даже восточный путник ИНАЧЕ будет общаться со своим ослом. Слова будут те же, но – ДРУГИЕ. И русскому человеку, даже если он еврей, это не сыграть… Восток – дело тонкое.

И всё же, чудо номер три – костюмы остались у нас! И работали ещё во множестве других спектаклей и концертов. А Зафар много лет подряд приглашал нас с Ириной Егоровой на национальные праздники в посольство, а позже, работая уже в правительстве Узбекистана в Ташкенте, пытался вывести на гастроли. Может быть, сам спектакль его несколько и разочаровал, но слова песни, написанной для этой постановки, ему точно понравились:

Сцена из спектакля.

Предложение Алёны Чубаровой попробовать свои силы в театре в качестве актёра я воспринял как провокацию. Провокатором была не Алёна, это был очевидный метафизический вызов. Я с детства не любил театр, всё моё существо протестовало против этой экзальтации взрослых дяденек и тётенек, носящихся по сцене и симулирующих крайнее возбуждение. Условность театра всегда была для меня чрезмерной, я воспринимал его примерно, как Лев Толстой. Однако же, получив от Алёны предложение сыграть в спектакле труппы «КомедиантЪ», я, не раздумывая, согласился. Я подумал, что всё-таки театр – почтенное, древнее искусство, и то, что я его не понимаю, не делает мне чести. И ещё подумал, что, может быть, изнутри мне будет проще его понять, чем снаружи.

Поначалу я воодушевил себя иллюзорной (и, наверное, знакомой каждому дилетанту на этом поприще) теорией, что наверняка смогу сыграть роли какого-то определённого, подходящего мне по темпераменту плана. Алёна тоже, видимо, думала в этом направлении, потому что предложила мне роль «парня с гитарой», которого, вдобавок ко всему, еще и обозвали Лёхой. Но я быстро понял, что дело не в амплуа, не в аутентичной роли, а, напротив, в способности абстрагироваться от себя. Потому что, если думать о соответствии роли, если взыскательно примерять её на себя, то неизбежно вскроются какие-то несовпадения, нестыковки. И в таком случае «аллергия» неминуема, будет тесно и неуютно. Короче говоря, я понял, что играть себя в театральном коллективе в рамках некоей постановки невозможно, даже если этого хочет режиссёр. Память моя с некоторых пор сильно ослабла, поэтому, что и когда было, я восстановить толком не могу. Помню, как я впервые был на спектакле «Комедианта» в музее Маяковского и поразился их профессионализму (грешным делом, я ожидал увидеть что-то откровенно любительское). Помню моё первое посещение театра «Русский дом», где долгое время выступала труппа. Там я впервые поучаствовал в театральном действе – в качестве светотехника. Потом начались и репетиции с моим участием. Одна из первых репетиций проходила в литинституте, т.е. я, наверное, тогда ещё был проректором или только что перестал им быть. Я должен был по ходу спектакля (это было нечто вроде капустника) исполнить три своих песни (которые, на мой взгляд, слабо коррелировали с действием) и произнести несколько реплик. Самым трудным оказалось участие в заключительной сцене – сцене незамысловатого группового танца. Дело в том, что хореография была для меня ещё более чуждой и враждебной стихией, чем театр. Но я убедил себя, что раз уж даже плавать научился (незадолго до того), то и танцевать как-нибудь тоже смогу. Конечно, нужно поблагодарить коллег за доверие и терпение, проявленное ко мне. Кроме того, меня утешала общая бесшабашность постановки. А ещё подбадривало то, что я был не единственным любителем в труппе. В 2000 году театр ещё был полупрофессиональным. Интересно, что поначалу самым сильным актёром мне показался такой же любитель, как и я, – врач, чей приёмный кабинет располагался в том же здании, где проходили наши репетиции. Владислав играл продюсера певицы, которая, по сценарию, уходит от него к простым людям – обитателям коммуналки, где по прихоти этого продюсера снимают её клип. Его харизматические выходы из-за кулис со словами: «Стоп! Стоп! Никуда не годится!» – произвели на меня впечатление.