– А какая другая причина?
– Простите?
– Ты сказал «прежде всего…» – обычно это подразумевает не одну причину.
Таксист метнул на меня через плечо быстрый взгляд.
– Совершенно верно. Ну, если честно, я чувствую себя не совсем уверенно в обществе магов… о присутствующих, конечно, не говорят. Прежде не было необходимости с ними общаться, и хотелось бы и впредь ничего здесь не менять. Но у меня есть приятель-финансист. Он, возможно, сумеет вам помочь. Как известно, большинство этих финансовых воротил знают друг друга. Я смогу устроить вам встречу с ним без предварительной договоренности.
Кальвин махал рукой, пытаясь привлечь мое внимание.
– Я бы не стал тебя беспокоить, – сказал он, – но твое время все-таки ограниченно. Я ничего не имел против твоей болтовни с тем задрипанным уличным торговцем, но неужели ты и впрямь собираешься ухлопать полдня на разговоры с каким-то финансистом, который якшается с таксистами?
– Как ты познакомился с этим парнем? – поинтересовался я, не обращая внимания на слова джинна… хотя в какой-то степени был с ним согласен.
– Мы познакомились на аукционе произведений искусства.
– На аукционе произведений искусства?
Я старался не обнаружить в голосе свое недоверие, но оно каким-то образом проскользнуло. В ответ Эдвик развернулся на сиденье и посмотрел мне прямо в лицо.
– Да. На аукционе. А в чем дело? Думаете, я не способен ценить искусство?
Ящеры, запряженные в повозку, оказавшись предоставленными самим себе, принялись сворачивать к тротуару.
– Нет. Я хочу сказать, что раньше мне не приходилось встречаться с коллекционером произведений искусства. Сам я мало что понимаю в искусстве и поэтому удивился, вот и все. Не обижайся, – поспешно произнес я, пытаясь не напрягаться, когда такси побрело обратно на нашу полосу.
– Вы спросили. Именно там мы и повстречались.
Таксист снова обратил внимание на дорогу, лихо выводя нас на курс.
– Вы оба облюбовали одну картину?
– Он предложил поддержать половину называемой мной цены, чтобы я мог продолжать борьбу… только шла она не из-за картины. А скорее из-за того, что вы назвали бы литературой.
Теперь я пришел в замешательство.
– Литературой? Но я думал, ты говорил об аукционе живописи.
– Да, но один писатель предложил изобразить кого-нибудь из присутствующих в своей следующей книге. Я знал этого писателя… даже напечатал интервью с ним в одном из моих журналов… и поэтому очень любопытно было посмотреть, как у него получится отобразить меня. Так или иначе, в конечном итоге на торгах остались только мы двое, цены росли весьма круто. Я думал, мне придется сдаться.
– Вот тут-то финансист и предложил поддержать вашу цену?
– В действительности он сперва сделал предложение другому парню. К счастью для меня, тот другой протаскивал свою жену и потому не согласился на сделку. Вот тогда-то Мотылек и обратился ко мне.
– Минуточку, Мотылек?
– Он называл себя так. Даже на деловых карточках. Но как бы там ни было, если бы он не включился в торги, пришлось бы провести пару часов, болтая с сексапильной женушкой какого-то парня, вместо того чтобы…
С этого момента я слушал трепотню Эдвика вполуха. Финансист по имени Мотылек, поддерживающий на аукционах цены, предлагаемые таксистами. Мне не нужно было смотреть на Кальвина, чтобы представить, как джинн театрально закатывает глаза, в которых угадывалось трагическое «я ж тебе говорил». И все-таки чем больше я думал об этом, тем больше укрепился в своей надежде. Этот Мотылек мог оказаться достаточно эксцентричным, чтобы что-то знать об Аазе. Я счел, что тут стоит попробовать.
