Я открыл глаза. Больно резануло ярким светом. Прикрыв веки, я немного подождал и опять открыл глаза. Теперь стало легче. Повращав глазами я нашел два вертикальных пятна. Глаза резало нещадно. Я опять их прикрыл. Попытался повернуть голову. Не получилось. Голова жестко была закреплена. Пошевелил кистью. Рука привязана за запястье.
– Вера, мать твою, где ты ходишь. Вон у пациента глаза пересохли, закапай.
Рядом процокали каблучки. Позвенели склянками. Мне открыли глаз, и я близко увидел пипетку. Моментально вспомнилось, как Ферзь меня ослепил. Голова рефлекторно дернулась. Девушка громко вскрикнула и отпустила веки.
– Вера, у тебя с головой все в порядке? – Загрохотал голос Изи.
– Израэль Мойшевич, он головой дернул. – Испуганным голосом сказала Вера.
Я открыл глаза. Видно слезная железа заработала, по этому случаю веки открылись без такой сильной рези как предыдущий раз. Надо мной склонилось двое. Судя по курчавым волосам и явно еврейскому носу, стоящий справа был названый Израэль Мойшевич, второго я тоже узнал, это был Шепшин Владимир Егорович. Именно он помог Сергею с поступлением в Качинское.
– Юноша, как самочувствие? – Спросил Изя.
– Как после катапульты. – Проскрипел я натужным хрипом пересохших связок. – Что со мной?
– Позже Сережа я тебе все расскажу. – Сказал Шепшин. – Твоя главная задача, на сегодня, продержаться в стабильном состоянии двое суток. Как только это произойдет, я перевезу тебя в свой госпиталь. Там я тебя за месяц поставлю на ноги. Отдыхай пока.
Мне закапали глаза, и я опять уснул, провалившись в воспоминания Сергея. Я заново проживал его жизнь. Вечером пришли Серёжины родители и его младший брат. Мать плакала, отец стоял хмурый с красными глазами, Кирюха выглядел испуганным. Мне было жаль этих людей. Я не стал им гундеть про то, что я совершенно другой человек, а не их сын. Услышав такое, могут из склифа в кащенко отправить. И наверно будут правы, я бы сам в такое не поверил.
Через пару дней Шепшин перевез меня в военный окружной госпиталь. Сразу, по прибытии я был подключен к разным приборам. Опутав всего проводами, воткнули две капельницы. Медсестра каждые пол часа добавляла что-то из шприца прямо в трубку.
Все проведенные процедуры возымели действие. Через неделю я уже смог сам ходить в туалет, избавившись от унизительной процедуры – катетера и постановки судна. Меня перевели на уколы и таблетки. Жутко болели пролежни, которые я заработал лежа в склифе и здесь в госпитале. Парочку просто срезали. Как сказал Шепшин – почти косметическая операция. Ладно, шрамы были в основном на спине и не особо портили мне имидж.
На третью неделю я сполз в спорт зал. Физиотерапевт очень обрадовался моему порыву и взялся за меня как тренер Роки. Так прошло три месяца. Потеплело на столько, что уже можно было спокойно бегать, не боясь простудится. Я и бегал, заодно вспоминая свое и Серёгино прошлое.
После очередной пробежки меня зазвал к себе Шепшин.
– Ну как, готов к подвигам?
– Думаю да.
– Тогда завтра пойдешь в тошниловку.
Моя память услужливо напомнила мне этот эпизод из прошлого Сергея. Он мне не понравился.
– Это обязательно?
– Ну, если ты решил стать слесарем, то можешь быть свободен. По результатам анализов ты полностью здоров, как для простого гражданина. Я могу тебя выписать с чистой совестью хоть сейчас. Могу даже дать рекомендацию в вертолетчики.
