Миха Алхим - страница 14

– Миха! Мистер Миха! – Раздался крик.

По лестнице с новостями бежал Салех.

– Видели его вчера! – пыхтя, кричал он. – Ушёл пешком в Аджмер!

– Отдышись, – сказал Миха и пошёл вперёд. Потом обернулся. – Идём. По пути отдышишься!

К сожалению Салеха, Миха выбрал идти пешком. Раз так сделал Наставник, значит и ему стоило так поступить. К вечеру их ноги ступили на шахматную плитку у первых ворот в усыпальницу великого мистика Кваджа Муинуддина Чишти – основателя суфийского ордена Чишти. Именно сюда из Пушкаря отправился Наставник. Салех по-быстрому купил головные уборы. Миха взял одну пачку рупий на пожертвования и распихал по карманам. По белому мрамору, который отдавал дневное тепло, они устремились к мечети Акбара. Прежде всего надо смыть пыль дороги и все суетные мысли. Салех хоть и исповедовал индуизм, но к омовению присоединился. Миха тщательно выполнил ритуал и поспешил занять место на предстоящий намаз. Миха верил в Бога, а где воздавать ему благодарность, для Михи не имело значения. В силу своей работы он сталкивался с различными религиями и вероисповедания. Прозвучал первый призыв к намазу. Миха взял с коврика чётки. Приложил к губам. Сердцу и лбу. «Да освятит Сердце мой Разум», проговорил про себя Миха. Бусины потекли в его руках. Он услышал голоса тех, кто молился и перебирал эти чётки до него. Аяты рождались в голове складно и по очереди. Наставник заставлял изучать священные писания, в том числе и Коран. Прозвучал третий призыв. Миха встал на намаз. Чтобы смирить всё земное. Очистить свой ум и подготовиться к посещению гробницы Чишти.

После того, как закончилась общая молитва, верующие стали расходиться. Миха направился к гробнице. Со стороны дальних ворот послышались праздничные звуки. Это несли сменное покрывало, полное лепестков роз. Аромат двигался вместе с процессией. Его внесли внутрь усыпальницы. Убрали с надгробия старые лепестки и покрыли новыми. Хранители гробницы следили за тем, чтобы могилу всегда покрывали свежие лепестки. Всё это сопровождалось пением молитв. Миха сел в сторонке и вошёл в медитацию. Место лучилось энергией, от чего разобрать людские души не представляло возможности. «Наставник. Где же ты? Зачем сюда меня привёл? Очередная загадка?» Мысли мешали настроиться. Заиграла музыка Кавалли. Дервиши запели свои любовные оды, направленные Богу. Под эти песни мысли в голове Михи расправились, и он стал проваливаться в дремотное состояние. Рядом подсел какой-то человек, но Миха не обратил на него внимания. Он мысленно пытался найти Наставника среди человеческих огней.

– В солнечный день сложно увидеть пламя свечи! – прозвучал старческий голос.

Видимо, человека совсем не волновало то, что Миха находился в медитации.

– Даже мощный фонарь не поможет найти! – продолжил старик.

– Чтобы пламя найти, надо тень обрести, – сухо ответил Миха.

– Разве это возможно, если Солнце внутри? – с ухмылкой продолжил старик.

Миха испытал укус раздражения, но глаза не открыл.

– Если Солнце внутри, нет смысла в свечи, – сквозь зубы ответил он.

– Слышишь. Так может, ты не то ищешь?

Миха открыл глаза, желая посмотреть на старика. Но рядом никого не оказалось. Неподалёку сидел Салех и с кем-то увлечённо разговаривал. Миха счёл старца своим разыгравшимся воображением и вновь закрыл глаза. «Что значит Солнце внутри?», – задумался он.

Кавалли замолчали. Их место заняли Кудюмы и турецкий Нэй. В Аджмер приехала турецкая группа суфиев из ордена Мевлеви. Тихий ритм их барабанов дополнила тоска, изливающаяся из срубленного тростника. Он пел свою песню. Перед взором Михи появились образы. Некогда тот рос у реки. Тянул свои листья к солнцу. Нежно трогал пролетающий ветер. Радостно встречал рассветы и кланялся, провожая закаты. Но рука человека нашла его. Срубила и придала вид музыкального инструмента. И теперь он изливал свою тоску по берегу реки, по солнцу, по ветру. Сердце Михи сжалось и по щеке пробежала слеза. Мелодия звала в глубину. Как молодая девушка, она манила за собой, одергивая на пути завесы сожалений и разочарований. Миха почувствовал себя маленьким ребёнком на руках матери. Той, которую он никогда не видел. Но сейчас он вспомнил её тепло и запах. Руки матери обняли его, и Миха зарыдал. Он рыдал, как никогда до этого. Боль, скрытая за семью замками, вскрылась и проявилась тотальной обидой. Его оставила мать… Его покинул Учитель… «Что со мной не так?». Обида перевернулась в чувство вины. «Я такой плохой, поэтому меня оставили самые близкие люди?». «За что?». Чувство вины вернулось в обиду и перетекла в жалость к себе. Слёзы лились ручьём. Грудь, как поезд дрожала. Сердце рвалось в куски, свою боль обнажая. Под Нэй и Кудюмы суфий пел отрывок из Дивана Шамса Тебризи. Песнь о любви ученика к учителю. Песнь о любви к Богу. «Наставник»… Нарыдавшись, Миха успокоился и очутился в белой пустоте. Словно вата, она окутала его внутри и снаружи. Дыхание остановилось, белая дымка растаяла и превратилась в белую Ротонду. Архангел Михаил встретил его с улыбкой.