Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи - страница 6

Этому во многом способствует сама господствующая бюрократия, созданная и воспитанная своим лидером в традициях архаичной и косной культуры провинциального патернализма. В силу иррациональных политических опасений бюрократия отказывается признавать одним из источников исторической легитимности новой государственности формулу “единый русский народ – союзное государство”. В общерусской составляющей отечественной истории и культуры бюрократия видит угрозу своему политическому и идейному господству в стране, которая в этническом и конфессиональном отношении не является однородной9.

К тому же, популистские приемы и обещания, к которым в течение многих лет охотно прибегал лидер этого политического класса, постепенно утрачивают свое влияние на массовое сознание населения и его лояльность своекорыстному бюрократическому режиму. Сокращается и мобилизационный потенциал советского символического наследия, которое было приватизировано бюрократией и широко используется ею для утверждения исторической легитимности своей власти. Поэтому персонифицированный белорусский режим вынужден прибегать к иррациональным, потенциально конфликтным методам сохранения своего господства и заимствовать готовые элементы этнонационалистической идеологии у своих политических противников.

Нельзя в этой связи не упомянуть и воздействие длительного социально-экономического кризиса, который переживает страна. Чем менее привлекательной для беднеющего населения республики становится жесткая экономическая реальность “суверенного” бытия, тем более заметны признаки того, как “памяркоўная” бюрократическая элита идеологически эволюционирует в сторону этнического национализма10.

Дополнительными мотивами заключения националистических конвенций становятся внешнеполитические интересы экономически неэффективного белорусского режима. Его растущая, ставшая уже органической, неспособность обеспечить выход страны из глубокого системного кризиса заставляет искать экономическую и политическую помощь у коллективного Запада. Для государства Беларусь, учитывая опыт стран Прибалтики и Украины, идеологическим пропуском на Запад может стать только этнический национализм вместе с обязательным набором современных “европейских ценностей”. Правда, при этом придется забыть о суверенитете, боготворимом и воспеваемом сегодня на все лады бюрократической и этнонационалистической пропагандой.

Новый политический режим, пришедший к власти в 1994 г., избрал в качестве официальной “идеологии белорусского государства” “памяркоўный” бюрократический национализм.11 Однако этого было недостаточно для проведения идейно обснованной политики умеренной белорусизации. Новый режим нуждался в опоре на “профессиональную историю”, способную подвести авторитетный научный фундамент под здание конструируемой им “белорусской нации”. Для этой цели историю Белоруссии следовало трансформировать из советской в “национальную”, что позволило бы осуществить историческую легитимацию нового постсоветского государства и правящего в нем политического режима.

Еще более остро в создании своей «национальной истории» нуждалась “свядомая” интеллигенция, претендовавшая на мессианскую роль носителя должной белорусской идентичности и творца нужной «коллективной исторической памяти». Эта интеллигенция также стремилась использовать «профессиональную историю», во-первых, для создания политической идеологии, призванной обосновать необходимость установления в стране прозападного этнократического режима и, во-вторых, насаждения этой идеологии, (посредством «школьной истории») в массовое историческое сознание граждан постсоветской Белоруссии.