Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта - страница 6

И это естественно, поскольку русские, а к ним в России было принято относить и белорусов и малороссов, по численности доминировали в империи. Иностранцы, пришедшие на русскую военную или гражданскую службу, постепенно или ассимилировались, или уезжали из России. Так, начальник Школы юнкеров и гвардейских подпрапорщиков, в которой учился Лермонтов, генерал К. А. Шлиппенбах, вел свою родословную от шведского офицера, которого после Полтавской битвы приняли на русскую службу. Безусловно, среди иностранцев были разные люди и это обстоятельство необходимо иметь в виду при характеристике русского офицерского корпуса того времени. Все дело в том, что длительное время миф о засилье иностранцев в государственном аппарате использовался для расшатывания устоев империи, хотя, несомненно, некоторые из них служили отнюдь не новому Отечеству. Недаром ведь канцлера Российской империи при Николае I графа К. В. Нессельроде[1], относившегося к Лермонтову, мягко говоря, не лучшим образом, с легкой руки князя П. В. Долгорукова называли «австрийским министром иностранных дел в России» [10].

Но в большинстве своем русские офицеры иностранного происхождения честно выполняли свой долг. Так, в 1788 году во время русско-турецкой войны капитан второго ранга X. И. фон Остен-Сакен, осознавая угрозу захвата своего корабля (дубель-шлюпки) неприятелем, приказал команде покинуть ее, после чего лично взорвал его и себя вместе с турками. С этого времени турецкие военные суда перестали подходить к русским кораблям на короткую дистанцию и, уж тем более, пытаться взять их на абордаж. Картины и гравюры, на которых был запечатлен подвиг фон Остен-Сакена, висели в кают-компаниях многих кораблей российского императорского флота вплоть до революций 1917 года.

Другой пример. Зять М. И. Кутузова штабс-капитан и флигель-адъютант (то есть офицер, состоявший в свите императора и выполнявший его особые поручения) граф Ф. И. Тизенгаузен получил тяжелое ранение, когда со знаменем в руках поднимал своих солдат в битве при Аустерлице. Через несколько дней он умер. Считается, что его подвиг лег в основу аналогичного эпизода в романе «Война и мир», когда князь Андрей Болконский едва не был убит в этом сражении.

Между тем, доля немцев, абсолютное большинство которых принадлежало к остзейскому дворянству (а это фактически русские немцы), даже среди генералитета за весь период существования империи не поднималась выше 30 %. Что касается национальной и религиозной принадлежности гвардейских офицеров – участников Бородинского сражения, то доля русских и православных, среди которых было много ассимилировавшихся иностранцев, составляла более 90 % [10, с. 273].

Очень часто в литературе того времени можно прочитать о соперничестве между офицерами русского происхождения и офицерами из немцев, в частности, на так называемой Кавказской войне. Как утверждается некоторыми современниками, эти офицеры-немцы группировались преимущественно около выдвинувшегося в 1830-х гг. генерала Г. X. фон Засса, который в 1840 году был назначен начальником правого фланга Кавказской линии. Это был талантливый генерал, но не особо щепетильный в вопросах личного обогащения. В романе Е. Хамар-Дабанова (это псевдоним – настоящая фамилия автора Е. П. Лачинова) «Проделки на Кавказе» (1844 год), о котором сам военный министр сказал, что в нем «что строчка, то правда», большое место отведено фон Зассу. Такое его поведение подтверждает и А. И. Дельвиг в своих воспоминаниях. Аналогично, в рассказе «Набег» Толстой дает резко отрицательную характеристику поручику из Саксонии Каспару Лаврентьичу. Объясняется это тем, что великий писатель не любил офицеров немецкого происхождения и не считал нужным это скрывать.