Елена прижималась к нему всем телом и шептала слова любви.
– Я обожаю тебя, Владимир! У меня никогда не было любовника лучше тебя.
– А были другие? – деланно нахмурился Владимир.
– Один раз… Я согрешила с нашим прежним приказчиком. Супруг давно его рассчитал, когда заподозрил неладное. Он и молодого конюха убрал.
– Можно понять твоего Ивана. Иметь такую роскошную женушку! Чего только попка твоя стоит! – он принялся дурашливо кусаться и щипать ее.
– Ой, Лоденька, я, кажется, расцарапала тебе спину.
– Ничего, милая. Такие ранения украшают мужчину.
– Володя, смотри, какая луна. Я иногда люблю плавать по ночам. Пошли еще раз искупаемся нагишом.
– Пошли, моя наяда. Я посажу тебя на свой х*й прямо в воде.
Она смутилась.
– Володя, не говори таких слов…
– Ну, что ты, милая Ленушка! Эти-то слова и есть – самые важные, когда люди страстью одержимы. Без них любовь пресна, как уха без соли. И твое местечко сладкое, как я должен именовать кроме как – «королевой пи**ой»? Самое хорошее, самое верное это слово. Ничего лучше не придумано. Ничего слаще не звучит! Слух ласкает, и х*й на подвиги поднимает это заветное слово. Красивее и звонче его нет ничего в этом мире…
– Как ты говоришь… Стыдно, а сладко… – ее синие от страсти глаза увлажнились – Я люблю тебя!
Они пошли купаться. Перед самым выходом, в свете оплывшей свечи, одиноко стоящей на столе, Владимиру показалось, что в окне нарисовался силуэт лохматого Нептуна.
«Но, он же стоял возле входа? Опять мне мерещится всякая ерунда».
Он мотнул головой, и Нептун куда-то испарился.
Голые тела двух любовников белели в серебристом потоке луны. Елена, подобно прекрасной наяде, плескалась недалеко от берега. Он наблюдал за ней.
– Ой, Володя, здесь рыба! – взвизгнула она.
– Смотри, чтобы ничего не заплыло в твою распрекрасную песеньку. Вылазь, я ее снова приласкаю.
Они любили друг друга и на берегу, возле мостков. Потом он сбегал во флигель за масленкой с маслом и заставил ее опереться обеими руками об перила. Она с силой закусила губу, а он, обильно смазав анус красавицы вологодским маслом, вогнал свой член и в ее нетронутые задние врата.
– У тебя это было с кем-то? – задыхаясь, спросил он, не останавливая сильных толчков.
– Нет! Не-ее-еет! – стонала и хныкала она.
– А ты хотела? – шептал он в самое ухо, накручивая её волосы на кулак. – А? Говори…
– Не знаю…
– Знаешь, сучка! Ты все это хотела! – скалился он. – Не крутись! Тебе не уйти от моего тарана! Твой зад приспособлен для этого лучше других. Тебя надо *бать долго и по-разному. Сейчас я кончу тебе и в попку… Ты этого хочешь?
– А?… Да-аа-ааа! Да! Да! – рычала она, удивляясь новым, неведомым ранее ощущениям.
– К приезду твоего Вани, я разъ*бу тебе весь зад! Сидеть не сможешь…
– Да! Сделай так… Я не смогу! Сильнее! *би, меня сильнее! О!
Почти одновременно они кончили, задыхаясь от страсти.
Едва добравшись до флигеля, оба любовника уснули в объятиях друг друга.
Ранее утро разбудило их веселым щебетом птиц. Речной ветерок к утру приятно охладил деревянные стены старого флигеля. Елена даже замерзла. Во сне она укрылась старым пледом.
Резким движением он сорвал с нее плед. Владимир даже не дал Елене пошевелиться. Он тут же залез на нее, раздвинул теплые колени, и с силой вколачивая член в теплое лоно, кончил.
– Володя, у меня уже там все болит.
– Если бы ты жила со мной, у тебя бы все время болела пи*да. Так положено – ходить бабе с опухшей пи*дой. Если это место не болит, значит – никудышный муж.
