…Химия… какая там химия? Вся моя химия – вот она, в синяках и ссадинах, с этими мягкими светящимися на солнце волосами…
…Как я могу думать об экзамене, если все мысли у меня о Лёле, о её волшебном лице, о губах таких румяных и сладких, таких податливых моим. О её благоухающих шелковистых волосах, о тёмно-синих глазах или густо-серых, они всё время меняют цвет…
И мы опять болтали по телефону несколько часов. И снова сны, от которых мне тяжко пробуждаться…
Болтает по телефону опять… Это же надо, завтра экзамен, а она… совсем голову потеряла, ах, Лена… Завалится завтра, это точно. Надо из дома не уходить хотя бы. Может не сбежит как сегодня…
Лёля не сбежала, Алексей сам пришёл, с букетом ромашек, между прочим. Мне стало не по себе, когда я увидела как они смотрели друг на друга при встрече… Это не лёгкая влюблённость, как предполагается в этом возрасте, между ними, похоже, растёт большая страсть. Опасная страсть.
Мне стало не по себе… Ещё натворят глупостей, и дети вроде и совсем не дети уже… А если ребёнка соорудят?!..
У меня душа ушла в пятки от этой мысли, что ж тогда делать будем? Учиться надо, а тут… Но и мешать им сейчас – это как тушить пламя керосином…
Лёлина бабушка почувствовала, что оставлять нас одних небезопасно и почти не отходила от нас, пока я не ушёл. Но готовиться к экзамену я всё равно сегодня не мог. Солнце уже разлило закатное золото по моей комнате, как и по Лёлиной. У неё тоже на запад окно. Я опять позвонил ей, и мы опять говорили и говорили. Я, кажется, за всю жизнь не разговаривал так много, как в эти последние недели…
И я не спал, но ни одной мысли о том, что завтра экзамен…
А утром мы встретились и вместе направились к зданию медучилища, старинному тёмно-красному с белыми кантами и колоннами, с такими толстыми стенами, что внутри холодно так, что я чувствую сквозь футболку, как холод от стен забирается мне на кожу, а Лёля и вовсе замёрзнет в своём платьишке. Здесь, в трёх разных аудиториях проходил письменный экзамен по химии.
Нас рассадили по алфавиту, и мы с Лёлей не попали в один кабинет. Задания, вполне знакомые мне и несложные, я, привычный выполнять всё быстро, сдал работу первым. Выйдя на улицу, в скверик со старинными выгнутыми скамейками, похожими на накрытые коврами низкие диваны, на которые нападало немного листьев с окружающих тополей, я сел, поджидая Лёлю.
Я тоже написала быстро. И задачу решила. Проверила даже и, совсем уж собравшись сдать, огляделась. Большинство ещё пишут… Не слишком я спешу выбраться из холодной, несмотря на тёплую июльскую погоду, аудитории?.. Но я всё сделала и уже замерзаю, а на улице, может быть, уже Лёня ждёт меня, что сидеть?..
Я сдала работу и вышла на улицу. Лёня поднялся мне навстречу со скамейки в маленькой аллейке, где ждал меня. Конечно, он ещё раньше меня всё закончил. Радость освобождения овладела нами: с чувством облегчения мы пошли в кафе, пить какао с булочками. Я прижала ладони к чашке, пытаясь согреться.
– Замёрзла? – засмеялся Лёня, ласково глядя на меня.
– Ужасно. На улице так тепло, а там – холодильник! – улыбнулась я, почти дрожа.
Мы не говорили об экзамене, выездном, с комиссией из Москвы – это впервые сделали так из-за Чернобыля, наверное. Поэтому мы и сдавали в Н-ске, а не в Москве. Хотя меня удивило и обескуражило количество абитуриентов, особенно тех, кто записался на Москву, выходило на место больше десяти человек, в самой Москве конкурс меньше. Но сегодня сдавали и в другие институты, в Тверь, в Рязань, в Смоленск, даже в Махачкалу.
