– Ланч, ланч… Ладно, поставь. И налей мне чаю.
– Сейчас… – Поставив поднос на передвижной столик, Лена взяла чайник и прошла в буфетную.
Каюта у Петракова была командирская, огромная, с двумя спальнями, кабинетом, гостиной и большим холлом для приема гостей. Прислушавшись, как в буфетной позвякивает посуда, поморщился. Вчера, парясь в большой компании в сауне, он нарушил режим, выпил чуть больше, чем нужно, и вот расплата: голова побаливает. Что-то надо делать. Может, сейчас, пока никого нет, лечь с Леной? На полчаса, не больше? Лучший способ, чтобы убрать похмелье. Проверено.
Посидев, подумал: нет, не стоит. Вообще, не надо себя распускать. Они вот-вот выйдут в море, предстоит серьезный поход, может быть, самый серьезный в его жизни. Перед выходом в море он должен следить за своей формой.
Выйдя из буфетной, Лена поставила перед ним стакан. Тонкий сосуд в серебряном подстаканнике был доверху наполнен темно-янтарной жидкостью.
– Пожалуйста, Леонид Петрович.
– Что это?
– Леонид Петрович, перестаньте. Это чай, как вы любите. Крепкий.
– Какой крепости?
Лена подняла глаза к потолку:
– Ну, купеческий, купеческий, довольны? Третья степень, купеческий.
– А где сахар?
– Уже в чае. Как вы любите, два куска.
– А где пенка?
– Леонид Петрович, опять вы со своей пенкой… Ну нет пенки, нет, не получается у меня…
Делая вид, что сердится, он проворчал:
– А чему тут получаться? Как только чай налит, ты осторожно, на ложечке, опускаешь в стакан два куска сахара. И через несколько секунд на поверхности появляется пенка. Точнее, две пенки. Две квадратные пенки, по форме кусков. Как раз такие, какие я люблю. Неужели трудно?
– Леонид Петрович…
– Лена, пойми: без этих пенок мне чай не в чай.
– Леонид Петрович, клянусь – в следующий раз я лопну, но пенки у вас будут. А сейчас попейте так. Чай отличный. Вы же знаете, как я завариваю.
– Ладно. – Взяв стакан, отхлебнул чай, который в самом деле оказался отличным. – Что там на палубе? Все в порядке?
– Не знаю, что на палубе. Вахтенный просил вам передать, что звонили с таможни. Сказали, в двенадцать дня придут подписывать последние бумаги.
– Черт… Что ж ты мне сразу не сказала?
– Вот я говорю. Но сначала чай.
– Почему сначала чай?
– Чай важнее.
– Я сам знаю, что для меня важнее. Давно звонили?
– Да не торопитесь, Леонид Петрович, еще только без четверти.
– Без четверти… Они вот-вот придут, а мне это важно. Что еще?
– Кулигин сказал, что нужно с вами разбираться.
– Кулигин… Ладно, разберемся. Что еще?
– Больше я ничего не знаю. Я же не ваш секретарь. Мое дело – принести вам позавтракать.
– Ладно. Пойди скажи, когда таможенники придут, пусть их немного задержат. Чай предложат, что-нибудь еще. А я пока переоденусь.
– Хорошо, Леонид Петрович. – Лена вышла из каюты.
Посмотрев ей вслед, Петраков проверил судки. В одном была рыба, приготовленная так, как он любил, в другом салат. Съев все до конца, прошел в ванную, почистил зубы, обработал себя дезодорантом. Некоторое время рассматривал себя в зеркале. Он был выше среднего роста, худощав, мускулист, глаза были светлыми, нос чуть курносым, волосы же, иссиня-черные, он всегда носил с пробором. Петраков отлично знал, что такие лица, как у него, нравятся женщинам. Расчесав волосы и попрыскав на них закрепителем, прошел в спальню, надел белые брюки, белую куртку со знака ми отличия капитана первого ранга, белую пилотку с кокардой-крабом и золотыми дубовыми листьями. Поднял ладонь, чтобы привычным жестом проверить, точно ли по центру надета пилотка.
