– Спасибо за комплимент, но что Создатель?
– А-а, упёрся, как бык. Всё надеется, что вы исправитесь. Так сказать, возьмётесь за ум. Как же,– фыркает Сат,– исправитесь. Горбатого могила исправит. А бедные черти, между прочим, стоном стонут.
– Черти?
– Да, черти. Эти скромные труженики, перед которыми всем нам не грех повиниться за наше прямо-таки скотское отношение к ним. В вашей стране в своё время были популярны концерты по заявкам, которые я, кстати, очень любил. Но за все годы существования данных концертов я ни разу – ни разу! – не слышал, чтобы была исполнена хоть одна заявка какого-либо чёрта. Я имею в виду настоящего подземного чёрта. Или, по-вашему, среди них нет честных, добросовестных тружеников? Я уж молчу про ветеранов труда. Среди них все ветераны. А ведь их работа – это адская работа, с которой просто не сопоставим даже труд сталевара или шахтёра. Вы попробуйте постоять смену у горячего котла, помешайте черпаком кипящую смолу, когда в нём грешник на грешнике торчит. Не позавидуешь. А оборудование? Допотопное. Устарело как морально, так и физически. Котлы перегреты, смолы постоянно не хватает, сковороды потрескались, печи работают на пределе, зубья на вилах поломаны. – Сат печально вздыхает. – Э, да что говорить. Беспредел. Форменное безобразие. Зато и больницы забиты до отказа. Не то, что палаты, коридоры и те переполнены.
– Кем?
– Чертями. Кем ещё? Не архангелами же. Это белые люди, они в раю прохлаждаются. На скрипочках пиликают да цветочки собирают. Поди плохо? А у нас профсоюз готовит всеобщую чёртову стачку. Того и гляди, устроят революцию. Между нами говоря, я не…
Подошедшая официантка прерывает разошедшегося Сата.
– Эскалопчик, пожалуйста.
– О-о.
Сат довольно потирает руки.
– А говорите, нет. Всё у вас есть, голубчики. Просто работать не хотите.
Наливает из графинчика в стопку.
– С вашего разрешения.
– Кушайте, кушайте,– отвечает Принцесса, с жалостью глядя на Сата.
х х х
Сергей Семёнович почтительно крутит диск телефона.
– Михаил Львович? – вопрошает он, трепетно прижимая к уху чёрную трубку.
– Ты, что ль, Семёныч? – раздаётся сонный голос.
– Так точно.
– В чём дело?
– Экстрасенс объявился.
– Ну и что? Их, как собак нерезаных.
– Он вас требует.
– Зачем?
– Так понимаю, наехать хочет.
– Перехочет. С меня и Китайчика за глаза хватает. Что я, дойная корова?
– Никак нет.
– И я так думаю. Китайчата у тебя?
– Так точно.
– Кто?
– Косой с Кривым.
– Вот пусть и займутся этим экстрасенсом.
– Осмелюсь доложить…
– Что ещё?
– Боюсь, они не справятся с ним.
– Такой здоровый?
– Никак нет, но…
– Что их там, много?
– Никак нет. С ним только наркоманка, как её, Принцесса.
– А эту шлюху зачем пустили? Вечно из-за неё чёрт знает что творится. Забыл, что она устроила на прошлой неделе, когда вся чернота передралась из-за неё? Сколько посуды, зеркал побили.
– Митрич оплошал. Бес его попутал.
– А ты куда смотрел?
– Не иначе, лукавый глаза затмил. Когда отошёл от них, только тогда сообразил, что это Принцесса.
– Ладно, чёрт с ней. Чего ты так испугался экстрасенса?
– Он Верку повесил.
– Как повесил? А вы куда смотрели?
– Что я могу супротив него? Когда увидел, как она висит и голой жопой сверкает, у меня у самого душа в пятки ушла. Ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу.
– Где он её повесил?
– Прямо в зале.
– Вы что там, с ума посходили? Слушай, Семёныч, ты случайно не того, не взялся за старое?
