– Вы случайно не заболели? – лепечет она срывающимся голоском. – Принести вам таблеточку?
– Что-о?! – гремит директорский бас. – Какую таблеточку?! Я дам тебе таблеточку! Во-о-он!!!
Оставим навсегда директорский кабинет, который, вдруг, стал таким холодным, таким неуютным. Лучше посмотрим, что поделывает Костик? А он разговаривает по телефону.
– Ириш, поздравь меня. Я гений. Всё прошло великолепно. Давно не был в таком ударе. Сам верил каждому слову. И заметь, играл с листа, без единой репетиции. Сплошной экспромт.
– Ты думаешь, он поверил?
– Хитрый чёрт. Сразу учуял, откуда дует ветер.
– Значит, всё напрасно?
– Почему? Не будь наивной. Он физиологически не в состоянии поверить так, сразу. Слишком негативной информацией я напичкал его. Надо время, чтобы он переварил её и разложил по полочкам. Главное, он заглотал крючок. Теперь всё в твоих руках. Терпение, терпение и ещё раз терпение. Вот когда он вобьёт полученную информацию в свою черепушку, когда она станет для него родной, тогда бери своего муженька голыми руками.
– Легко сказать: терпение. А если у меня больше нет его? Только и слышишь: того убили, того посадили. Никаких денег не надо.
– Что делать? Такова твоя доля.
– И долго мне ещё терпеть?
– Трудно сказать. Смотря по обстоятельствам. Но будь начеку. Как бы он не перегнул палку и не ударился в другую крайность. Будь умницей и держи себя в руках.
– Можешь не сомневаться. Мне любая роль по плечу. За исключением роли декабристки. Не тот Игорь человек, за которым я, сломя голову, побежала бы на край света.
– Знаю.
– А женился на Ольге.
– Женился.
– Ладно. Не дуйся. Я сама во всём виновата.
– Я не дуюсь.
– Я заскочу к вам по дороге.
– Будем ждать.
– До вечера. Если бы не вы, я бы давно повесилась.
Покой нам только снится
Старое, давно закрытое кладбище. Могилы, могилы, могилы. Богатые и бедные, ухоженные и заброшенные.
Эта могила резко отличается от соседних с их стандартными памятниками и железными оградками. Её окружает невысокая, но эффектная оградка из тонких нежно-розовых мраморных плиток. Большая, толстая, тщательно отполированная гранитная плита цвета запёкшейся крови накрывает невысокий, поросший жухлой травой холмик. В изголовье – узкая, длинная стела того же материала, что и плита, с высеченным в натуральную величину женским портретом.
Неизвестные вандалы основательно изуродовали портрет, так что нельзя определить, красива или безобразна была женщина, чьи кости тлеют под тяжёлой гранитной плитой. Лишь то не вызывает сомнения, что была она молода. Даты её рождения и смерти чудом уцелели. Судя по ним, ровно двадцать четыре года женщина радовалась солнышку. Прежде чем улеглась навсегда в сырую землю. Где и покоится тридцать лет.
Наверное, всё-таки, она была красива. А любима – точно. Немалых денег стоила кому-то память о ней. Равнодушный человек потратил бы денежки на что-нибудь более полезное.
Но не всё ли равно, какой она была когда-то? Кости от всех остаются одинаковые. И заброшена могилка. Давно заброшена. Столик со скамеечкой сгнили и обвалились, половины плиток в оградке нет, и могилка травой заросла. Давно, давно не ступала сюда “нога человеческая”.
Тихо на кладбище. Очень тихо. Ни стона, ни крика, ни плача. Лишь, опадая, шуршат кленовые да берёзовые листья.
Неясная человеческая фигура показалась вдали. По мере приближения, фигура начинает приобретать мужские очертания. Да, это мужчина. Пожилой мужчина.
