- Привет, - ответил я как дурак, радуясь за «красавца», но не понимая, зачем еще раз здороваться.
Мышка рассмеялась, и я понял ошибку. Здоровый гнедой конь вышел из загона и сразу ткнул мордой Нику в плечо.
Она обращалась к нему. Проклятье.
- Вот так и чувствуешь себя ущербом по сравнению с конем, - посетовал я вслух.
- Мы старые друзья, -объяснила Ника, поглаживая жеребца по морде. – Не ревнуй.
- Ты мне или ему? – уточнил я на всякий случай.
- Обоим.
Ника подмигнула, хитро мне улыбаясь.
- Как ты сегодня, Шоки? Ждал меня? Катал вчера всяких проституток, наверное? Знаю я тебя, любишь девочек.
Мышка ворковала так сладко, что я реально почувствовал укол ревности.
- Дим, уберешь или мне? Ты вроде рвался, - напомнила она мне.
Я покивал и снова взялся за вилы. Стойло Никиного любимца оказалось чистым. Видимо, он сегодня делал дела на воле. Пожалуй, только за это я был ему благодарен. То, как он от терся о мою Мышку, не внушало других добрых чувств к конине.
- Дим, ты иди. Дядя Толя отдаст тебе деньги, - попыталась спровадить меня Мышка, продолжая миловаться с конем.
- Я потеряюсь. Не найду дорогу, - соврал я бессовестно. – Лучше тебя подожду.
- Я еще долго.
- Ничего.
Ника обернулась, наконец, снова взглянула на меня и улыбнулась. На ее лице застыло умиротворение. Кажется, я впервые вижу абсолютно счастливого человека.
- Ладно, - пожала плечами Ника. – Я предупредила. Постой с ним пока. Не хочу заводить. Его зовут Шоколад. Он очень добрый.
Она оставила меня наедине с конем, которому я не очень нравился. Минут пять Ника где-то пропадала. Я делал попытки пообщаться с Шоколадом, но он смотрел на меня как-то уж очень скептически. Как будто спрашивал: «Серьезно? Как дела? Да я конь, чувак. Сру и бегаю. А душу мою может постичь только та красотка, на которую ты пускаешь слюни».
Вздохнув, я просто стоял рядом с Шоколадом, надеясь, что этот странный диалог останется между нами.
Диалог! Придуманную реплику коня я натягиваю до диалога с ним же. Боже, Дима, тебе бы в отпуск. И самое печальное, что я сейчас и так в отпуске. Наверное, нужно завязывать с Москвой и возвращаться в Кали. В тепле мой мозг блокирует шизоидальные вспышки.
Наш мучительный тет-а-тет прервал дядя Толя. Он прошелся по коридору, заглянул везде и удовлетворенно кивнул.
- Неплохо, новобранец. Заглядывай к нам.
Он вручил мне пятерку, которую я быстро убрал в карман, и кивнул.
- Спасибо. Буду иметь в виду.
Я врал, конечно. Мне не понравилось грести вонючую солому, не понравились чужие сапоги и нестиранная куртка. Это было не совсем противно, но вечером я приду и буду умолять девчонок разрешить мне воспользоваться стиральной машинкой, заведу стирку и остаток вечера буду отмокать в ванне. А завтра пропущу утреннюю смену в такси и на доставке, потому что мои джинсы будут сохнуть сто лет. Как минимум до обеда.
Нет, даже за такую достойную оплату я не готов сюда вернуться.
- А Ника покататься решила? – спросил дядя Толя и сразу сам себе ответил: - Конечно, чего я… Как будто она сюда ради меня и уборки приезжает. Любит тебя засранца…
Я почему-то опять подумал о себе. Эгоистично и наивно. Но конюх потрепал по гриве жеребца.
- Хороший мальчик, Шоко. Хороший.
И снова я почувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Но посмаковать отчаяние не успел, потому что Ника вернулась. Я с трудом удержался на ногах. Она выглядела потрясающе. Ей шла куцая курточка, но в жокейском утепленном сюртуке с вышивкой на кармане она смотрелась невероятно.
