“Круг аляпистый, – сетовал про себя продюсер. – Зелёный центр, синий обод. Красное, чёрное, белое. Как его вписывать в ленту? У Гудз глаза на лоб вылезут. Её любимый минимализм тут нервно курит в сторонке. А натуральные камни – это хорошо. Уже ближе и понятнее для работы”.
– Я войду в транс, – начала объяснять Евгения. – Не волнуйтесь, он будет неглубоким. Какой-то частью сознания я останусь в реальности. От вас требуется закрыть глаза, расслабиться и слушать погремушку. Постарайтесь запомнить все образы, что будут приходить. Они помогут, если с возвращением души появятся сложности.
– Понял, – кивнул Гараев, вытягивая спину, как на медитации.
Ходил вместе с Останиным на открытый мастер-класс, запомнил только позу. Не получилось просветлиться, высшее техническое помешало. Олег на каждое упоминание энергии спрашивал какая там мощность и не пора ли прикрутить лампочку.
“А то чё мы вхолостую обогреваем Вселенную?”
Артём давился смехом. В итоге после третьего замечания их попросили удалиться.
Евгения, слава богу, о потоках силы не рассуждала. Взяла погремушку и встала на круг.
Маракас звучал приятно. Гараев позволил себе закрыть глаза и минуту честно ловил образы, выплывающие из темноты.
“Снятый на выходные особняк, масштабная вечеринка с шампанским. Диджей, музыка девяностых, танцы”.
От шороха зёрен внутри погремушки дрожь волной прокатилась по телу. Артём облизнул губы и старался сосредоточиться.
“Он празднует победу. На экране плазмы неприлично большие цифры. Взрываются хлопушки, девушки визжат. Он чувствует аромат лемонграсса. Яркий и лёгкий. Тянется за ним в толпу. Там танцует шаманка. Ветер подхватывает шёлковый шарф на её плечах и срывает. Толпа расходится, музыка затихает. Гараев дрожит от предвкушения. Она призывно смотрит ему в глаза. Сама снимает тунику, обнажая красивую грудь. Нужно прогнать видение, оно не к месту”.
Гараев открыл глаза, чувствуя приятную тяжесть в паху. Комната утонула в тумане. Так хорошо было, так свободно.
“Я пьян”, – мелькнуло в мыслях и пропало.
Всё пропало. Осталась девушка с закрытыми глазами, её улыбка и жар тела под ладонями. Голые инстинкты, пульсация жизни.
Мир перевернулся. Артём прижал к себе шаманку и понёс на диван. Утолять жажду. Соединяться с ней под грохот собственного сердца. Он в своём праве. Он берёт то, что принадлежит ему.
Обычно я легко выходила из транса, если слышала телефонный звонок или соседи сверлили стену, и так же легко возвращалась обратно. Но сейчас изменённое состояние сознания было непривычно вязким, и Верхний мир не желал меня отпускать. Я застряла на границе, прижимая к груди частицу души Артёма, пока его взрослая и телесная часть творила то, чего я никак не могла ожидать.
“Всё хорошо, – шептали мои духи-помощники. – Не сопротивляйся, прими его”.
И я принимала, когда он нёс меня на диван, когда ласкал, поднимая подол туники к груди.
“Всё хорошо”, – твердили духи, когда я почувствовала прикосновение обнажённой мужской плоти к моему бедру.
Никто не мучился с одеждой. Гараев приспустил штаны, снял с меня бельё и шаманская работа окончательно перестала быть работой.
Я застонала, выгибаясь ему навстречу. Транс, наконец-то, отпустил, но я уже сама не хотела останавливаться. Невероятный мужчина. Сильный, неистовый. Я отдавалась ему так, будто знала всю жизнь. Ни тени смущения, ни одной посторонней мысли. Мы соединялись в нечто большее, чем просто любовники. Я хотела принадлежать ему.
