– Покупать кофе в автомате намного проще, чем пытаться закипятить воду в этой допотопной посудине, – усмехнулся Андрей.
Он достал бутылку с питьевой водой, ловко вскрыл пробку и залил воду в чайник.
– А ты все также работаешь дизайнером? – шаря на полках в поисках банки кофе и кружек, продолжал говорить со мной он.
– Скорее, помощником дизайнера, – усмехнулась я. – В нашей команде всем заправляет Петя Свободин. Сегодня он в городском парке, помогает готовиться к юбилею издательства. А меня Анжелика Захаровна оставила разрабатывать лозунг на юбилей. Честно говоря, мне ничего не приходит в голову. Боюсь, мне никогда не видать повышения.
– Анжелика Захаровна – грозная женщина, – ухмыльнулся Андрей. Ему наконец удалось найти небольшую коробочку конфет «Вдохновение», и он поставил ее на подоконник рядом с угрожающе шипящим чайником.
Чайник щелкнул, и Андрей принялся разливать кипяток в обнаруженные ничейные кружки.
– Мне одну ложку кофе и две сахара, – глядя на допотопный чайник через его плечо, улыбнулась я.
– Я знаю, – подмигнул мне он и ловко забросил два кусочка сахара в кружку. – Сейчас будут конфеты.
Я замерла. Он помнит? Правда, помнит?
Будто маленькая девочка в ожидании сюрприза от доброго волшебника, я следила за тем, как Доронин вскрывает упаковку.
– Ох. Похоже, конфеты приказали долго жить, – разочарованно протянул он.
Я заглянула в коробку. Когда-то красивые конфеты растаяли, расплылись и застыли в полном безобразии.
– Да ладно, – я взяла ложку и потянулась к коробке. – Будем есть их, как десерт.
– Креативное решение, – рассмеялся Андрей и тоже взял ложку.
Как же давно я не слышала его смех! Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы, крепко держась за руки, бродили по парку, и Андрей весело смеялся вместе со мной.
Мягкий, бархатный смех. Такой же, как и сам Доронин. Наше еще совсем недавнее, но уже прошлое, когда делиться было нечем, кроме самого дорогого – чувств.
Он отодвинул для меня стул, поставил передо мной кружку с горячим кофе и сел рядом.
– И как тебе работается в нашем издательстве? – испытующе заглянул в мои глаза Андрей.
Я пожала плечами.
– Нормально. Но нет ничего страшнее гнева Воеводиной. А ты ведь… перевелся совсем недавно?
– Ну, я бы сказал, на данном этапе я прохожу этап адаптации. Это как «назад, в будущее», только с точностью до наоборот – я шагнул назад в прошлое.
– А что заставило тебя поменять процветающий Петербург обратно на наш городок? – удивилась я.
– Иногда рядом с близкими становится тесно, – улыбнулся он. – Я решил попытать счастья в Питере. Что-то не сложилось, пришлось вернуться.
Я понимающе улыбнулась и потянулась ложкой к незатейливому десерту. Почему-то испорченные теплом конфеты напомнили мне наши с Андреем отношения: когда-то вкусные и красивые, а теперь растекшиеся лужицей шоколада и застывшие в неопределенной форме.
Доронин с интересом посмотрел на меня и тоже потянулся к десерту.
Мы соскребали ложками со дна коробки то, что когда-то было конфетами и пили кофе.
В какой-то момент что-то щелкнуло внутри, и у меня в голове сложился лозунг предстоящего юбилея.
– Придумала! – взглянув на Доронина, восхищенно произнесла я.
– Что придумала?
– Картинку и слова для юбилея! Надо срочно записать, иначе забуду.
Я выхватила ручку из стоящей на одном из столов круглой тубы. Доронин тут же подсунул мне клейкий стикер.
Я черкнула три важных фразы, которые боялась забыть, и сжала стикер в ладони.
