Кто-то сел на край дивана. Рука коснулась моей. Маленькая рука.
– Ты не спишь? – прошептал детский голос.
Через мгновение надо мной появилось мальчишеское лицо. Светлая кожа, узкое милое личико с голубыми глазами, тонкие черные волосы. Я разглядывала его как произведение искусства, притягательное и вместе с тем отталкивающее.
– Йонатан! – воскликнул другой голос.
Я закрыла глаза, и снова диван подо мной дрогнул, когда мальчик испуганно вскочил.
– Я не хотел ее будить, папа! Только хотел посмотреть, успокоилась она или нет.
Папа. У него сын. У этого чудовища сын.
– Можешь пока расставить фигуры на доске, Йонатан, – услышала я, а затем: – Лена…
Вновь диван прогнулся под чьим-то весом.
– Открой глаза; я знаю, что ты очнулась.
Я моргнула.
– Выглядишь замечательно, – произнес он и убрал прядь волос с моего лица. Его взгляд остановился на одной точке на моем лбу. – Думаю, неплохо получилось. Я кое-что доработал ножом, а потом сразу зашил.
У меня из горла вырвался сиплый звук.
– Брось, Лена, ты все равно была без сознания и ничего не почувствовала. – Он улыбнулся. – Для тебя лучше и быть не могло, не так ли?
Я подняла дрожащую руку, коснулась лба. Почувствовала шов, и острый кончик нитки уколол мне подушечку пальца.
Он взял мою руку и вернул на прежнее место.
– Не трогай, а то еще занесешь инфекцию. Через пару дней шов можно будет снять.
Я начала всхлипывать.
– Прошу, отпусти меня. Я хочу домой.
Он наклонился ко мне, так близко, что наши носы почти соприкоснулись, при этом всей тяжестью навалился на мое побитое тело.
– Ты дома, Лена, – прошептал он и поцеловал меня в лоб.
Я повернула голову, уткнувшись лицом в спинку дивана. Чуть затхлый запах напомнил о мебели в доме моей бабушки. Он протиснул руку между подушкой и моей щекой и грубо развернул лицом к себе. Заставил смотреть ему прямо в глаза.
– Сделай себе одолжение, Лена, и задайся вопросом. Подумай, шучу ли я. Хочу ли просто нагнать на тебя страху. Или же я вполне способен тебя убить.
– Нет, не шутишь, – выдавила я.
Дышать под его тяжестью становилось все труднее. По крайней мере, я начинала понемногу соображать. В особенности меня занимала одна мысль. Возможно, она давно сформировалась в сознании, но я не могла отделить ее в путанице других мыслей. Платье на мне.
– Я не собираюсь объяснять дважды, Лена. Так что слушай внимательно.
Белье, колготки, юбка, блузка и в особенности туфли, на размер меньше моего. Очевидно, все это принадлежало кому-то другому.
– С этого дня ты будешь хорошей матерью и доброй женой. И будешь придерживаться правил. Тебе понятно?
– Где мать твоего сына?
Мгновение он выглядел озадаченным.
– Где его мать? – спросила я снова, более настойчиво. Сердце подскочило в грудной клетке и колотилось теперь где-то в глотке.
– Ты его мать.
Он сел, и я, сама того не желая, облегченно вздохнула. Ведь я снова могла свободно дышать.
– А теперь поднимайся. Ты уже достаточно отдыхала.
* * *
У него еще и дочь. Я увидела ее, только когда он помог мне подняться. Прямая, как палка, бледная и очень серьезная, она стояла в дверном проеме – не знаю, с какого времени. На ней была пижама, явно слишком большая. Мне показалось, девочка что-то прижимала к груди. Потом я различила рыжую шерсть. И уши. Какой-то зверек.
