Чтобы не загоняться во всякие ужасы, он, прикрыв веки, начинает себе представлять, что сейчас происходит в Приюте. Вот общая молитва с утра о здравии и благоденствии Президента, неукоснительное чередование: по четным дням – Президент, по нечетным, соответственно, Патриарх, не дай бог перепутать, Василена за этим строго следит. И сама молитва повторяется слово в слово, тютелька в тютельку, ни одной буквы нельзя менять. Затем завтрак, где, как обычно, возникает ссора из-за компота: команда Хоря набирает его себе по две порции, даже по три. Дежурный воспитатель не вмешивается, ему наплевать. Правда, Хорь пока мучается в медотсеке. Ничего, будут распоряжаться Кусака или Жиган. Потом младшие группы отправятся в огород – на прополку, на поливку, на прореживание разрастающихся кустов, а старшие, как обычно – рубить проклятый чертополох. Та еще работенка, надо сказать. Жара, пыль, подсекаешь колючий ствол, вытаскиваешь его щипцами, укладываешь в кучу, чтобы через неделю, когда он почернеет и высохнет, сжечь, и лучше, чтобы ветер при этом был в сторону леса: дым чертополоха отпугивает всякую нечисть. Затем взрыхляешь почву и щипцами опять-таки вытаскиваешь из земли раскидистый корень, на нем плотненькие клубеньки, их надо аккуратно состричь. Клубеньки – в пакет, а пакет, когда соберется полный, – старшему в холщовый мешок, каждый понедельник фургон, который привозит продукты, захватывает из Приюта десять-пятнадцать таких мешков, кстати, их еще надо грузить, из клубеньков на фармфабриках извлекают какие-то ценные вещества. И не дай бог уколоться при этом – вздуется волдырь, вот такой, подскочит температура, неделю будет болеть. Иван отчетливо видит эту картину, уже дважды напарывался на колючки, опыт имеется.
Затем, перед обедом – молитва о благоденствии и славе страны: да возродится она как чудесная птица феникс, и расточатся в ничтожестве врази ее. Текст молитвы утвержден Департаментом духовного просвещения. Опять-таки нельзя ни слова не пропустить, не заменить на другое, отец Евлогий тоже неукоснительно за этим следит. Все равно голоса неровные, хор торопится, все хотят есть. А после обеда – урок истории, где Дуремар, тощий, с приплюснутой головой, похожий на недоразвитую поганку, рассказывает им, как Андрей Первозванный, неся нетленное Слово Божье, явился на Русь и поднялись из языческой тьмы великие православные города – Новгород, Киев, Владимир, Москва…
– Во дни тягот и испытаний Бог, Отец наш Небесный, всегда обращал лик Свой к России… И уже торжествовали поляки, и уже со злобной радостью предвкушали они, что падет город Псков, но перед рассветом явилась пушкарям Богородица, Пресвятая Дева, видением, озарившим тьму, и указала, куда целить пушки, откуда начнется штурм… И принял генерал Жуков чудодейственную икону от старца, и поцеловал ее трижды, сердцем благодарственно воспылав, и трижды на самолете облетел с ней весь фронт, вознося спасительные молитвы, и устоял Ленинград…
Журчит Дуремар, после обеда всех клонит в сон, глаза слипаются, голову тянет вниз, но еще урок по Закону Божьему, отец Евлогий, несмотря на грузность, строг и внимателен – у него не подремлешь.
– Городинкин, встань!
Поднимается испуганный Городинкин.
– А скажи мне, отрок, в чем преимущества православной веры?
И Городинкин, запинаясь, выдавливает из себя что-то невнятное насчет истинности… незамутненной духовности… преемствующей и… и… по Слову Божьему… воссоздающейся… в… в… в…
