Мидори испугался, наверное, впервые в жизни. Он подумал, что эти тэнгу – птицы-монстры набросятся на него. Юноша хотел убежать, но не мог от страха пошевелить даже пальцем. Он затих и старался не дышать.
А в тёмном небе плыли, покачивая крыльями, белоснежные цапли, опускались на луг и обращались в прекрасных девушек. Пять бисёдзё3 в перламутровых кимоно стали в круг. Плавные движения танца завораживали. Одно перо отлетело и, кружась, опустилось рядом с Мидори. Он протянул руку, пёрышко опустилось на ладонь и превратилось в канзаши4. Парень посмотрел удивлённо: на длинной зелёной палочке, как на стебельке, застыл жемчужно-белый бутон. Он поднял глаза. Ещё семь маленьких цапель появились из ниоткуда и превратились в милых малышек, похожих на духов. Они по очереди подходили к взрослым. Женщины брали оби из рук бисёдзё и повязывали девочкам.
«Неужели духи тоже празднуют “Сити-го-сан”?» – подумал самурай.
Тем временем торжество на заливном лугу подходило к завершению. Вот уже малышки превратились в белоснежных птиц и взмыли в поднебесье. А за ними и девушки. Лишь одна бисёдзё что-то искала в траве, а старшие женщины поторапливали её да журили за несобранность.
– Что за растеряша! – говорила одна. – Без волшебной канзаши ты не сможешь улететь с нами.
– Если украшение найдёт мужчина, тебе придётся выйти за него замуж, – пугала другая. – И ты навечно останешься на земле.
Юноша глубоко вздохнул.
– Быстрее! Летим! – воскликнула третья. – Я слышу дыхание человека.
Женщины обернулись цаплями, взмахнули крыльями и растаяли в лунном свете. Оставшаяся красавица закрыла лицо руками и зарыдала.
– Возьми! – Мидори поднялся и подошёл к бисёдзё. – Я нашёл канзаши, думал, что это перо. Как тебя зовут?
– Ха́на5, – прошептала девушка и протянула руку, чтобы взять украшение.
Ладони молодых людей коснулись, взгляды встретились, и, словно вспышка молнии, полыхнула меж ними любовь.
– Луна сегодня красивая, – произнёс юноша.
– Настолько красивая, что можно заснуть вечным сном, – ответила бисёдзё.
– Я хочу встречать рассветы с тобой, – продолжил Мидори.
– Ты стебель, связавший меня с землёй, – промолвила Хана.
***
Они прожили долгую и счастливую жизнь. Лишь одному дивились люди: лицо Мидори с годами покрылось морщинами, волосы стали совсем седыми, а Хана продолжала цвести да изумлять неземной красотой. Молодость не покидала её, ведь она была бессмертной, да только взлететь не могла в небеса.
Пришло время, когда Мидори совсем постарел. С трудом выходил он из дома, тяжело добирался до любимого заливного луга.
– Не печалься, – успокаивал жену самурай. – Я не боюсь смерти. Смерть подобна сну. Сон дарует пробуждение, а смерть – новое рождение. Не печалься, – повторял он. – Я буду помнить тебя даже во сне.
Хана в ночной тишине проливала горючие слёзы. Она не хотела остаться на бренной земле одна, без любимого.
Как-то решилась она и тайком отправилась в горы, где жила страшная Ямауба. Чёрная пещера раззявилась, как пасть ёкая-великана, острые камни свисали, как его клыки. Хана вошла в логово горной ведьмы, озираясь и дрожа. Карга сидела у костра и помешивала в котле зелье. Девушка поклонилась ей, но не успела сказать и слова, как Ямауба заговорила противным скрипучим голосом:
– Знаю, зачем ты пришла. Птицей не можешь взлететь, одной не по силам землю топтать. Но ты можешь поделиться бессмертием с мужем. Дам тебе зелье, но взамен ты должна отдать мне свою молодость.
