И сложно сказать, что, тебя отпуская,
Я себя переламываю, пересиливая,
Не драться за тебя изо всей силы.
А я бы дралась еще долго и долго,
Только тебе ведь не надо того.
Заезжены все эти рифмы, словечки,
Но мне все равно покупать колечки,
Цветы дарить тебе очень хочется,
Прости за это и то, что просится
Сердце мое к тебе очень близко,
Знаю – нельзя, помню – не вышло.
Отпустила, тебя не зову, горько плачу:
Только в моей жизни что-то ты значила.
Ничего чувственнее и роднее,
Не было у меня ни с кем, и, краснея,
Обнять бы тебя, полежать на плечике –
Для меня нет высшего блага, и легче
Мне было только с тобой жизнь вынести,
Где одиночество возглавляет списки.
Навеки
Мне никто не дарит цветы,
Ни колечки, ни коробки конфет.
Я их дарила тебе,
А теперь, кто дарит, ответь?
Неужели каждый второй
Прославляет тебя, знакомый?
Ты, правда, для всех королева?
И задаривают подряд, как искомое?
Тебе посвящают стихи,
Про тебя пишут нежные книжки?
Нас много, таких, как я?
Еще одна будет лишней?
Почему ты не ценишь меня,
Не бережешь, хоть украдкой?
Я же всегда твоя,
Словно в вещей порядке.
Почему ты не бережешь?
Почему мы живем параллельными?
Наверно, что было – ложь,
Я лишь замещала время?
Мне же тебя не забыть,
Мне же – ты Солнца яснее.
И я буду тебя любить
С каждым днем все сильнее.
Я буду писать о тебе, для тебя,
Чтоб все люди узнали,
Что ты такая одна,
С глазами глубокой печали,
С губами – тонкими струнами,
С носиком, к небу вздернутым,
С душою, любящей Бродского
И Цветаеву, с душою – волн
Вечных перемен настроений,
Постоянных изменений мнений.
Я не перестану писать о тебе:
Я же твоя. Навеки.
Буду
Не отпускает меня, комочек,
Сильней прижимается, очень-очень.
Льнет все поближе, и лапкой – в охапку,
Словно бы с дочкой засыпаю сладко.
И сопит мне под ухо нежными трелями,
А я б на нее – так и смотрела бы…
Нет в мире красивее в этом создания,
Чем ты, спящая, ласковая, дорогая.
Наутро проснешься, меня тихо спросишь:
«Я не волновала тебя этой ночью?»
Волновала, конечно, и ночью, и утром,
Пахнущая девочка моя незабудкой.
Волновала, но радостно мне волнение:
Ты прижималась все сильней и сильней.
И я чувство близости никогда не забуду:
Оберегать обязана – буду.
В темной комнате под ржавыми стенами
В темной комнате под ржавыми стенами,
Где звучат струны ненастроенные,
Пилят меня сомнениями,
Что я этой жизни достойна.
За окном облезлые ветви деревьев,
Болезненные, одинокие,
Небо сопливое, хмурое. -
Не ждет никого погода.
И не жду никого я тоже
В одиночестве своем и убожестве,
Где плюют на меня прохожие,
Где бросила одна похожая,
Единственная, кого любила,
Люблю, и, боюсь, что буду
Солнечная, она осветила
Всю эту чернь будней.
Сквозняки, слякоть опустошают,
И друзья зарылись в берлоги.
Буду сегодня пить снова,
Прогонять немоту и тревогу.
В горло уже не лезет,
Голова просит чистого воздуха,
Но жизнь моя несерьезная,
Потому запивать ее можно.
Подкрадывается мысль: завязывать,
Так ведь оно – и спится.
Под сопливыми облаками
В одинокой тоскливой столице.
Вычеркнутая
Она считает, жить надо легко,
Цитирует Мюнхгаузена несерьезность.
Не привязываться к людям, просто так отпускать,
Избегая сложностей и курьезов.
Она плывет по течению тихо,
Из лодки лишних выкидывая.
И если не знать ее, то можно прочесть:
Яйца она не стоит выеденного.
Ездит по трассе, все по работе,
Дни долбит любовниками да бабками,
И если так на нее посмотреть:
Обычная русская баба.
Но дома ее ждет поэзия, фильмы
И разговоры с подругами.
