И будем сниться лишь друг другу:
Без недругов, друзей, недугов,
Без ссор, сомнений, заверений,
Вдвоем обнявшись – вен сплетенье.
И никого не будем помнить,
И не узнаем лиц, что внове.
Забудем и себя навеки:
О чем мечтали, что хотели,
Но совершить мы не сумели,
Растаяв в тишину лилейную.
Сольемся с молчаливым эхом,
Пусть ищут нас – но не заметят.
Как статуя Пьеты, столетий старше,
В паучьей клетке спрятавшиеся.
Мы спим с тобою: сон беспечен.
Мы покалеченные, бесконечны.
Никто не потревожит более:
Заснули навсегда в свободе
Присяги двух сердец друг к другу,
Мы, преданные чувству глупому,
Но глубину его постигшие, -
Наш сон осмысленнее жизни.
Жизнь жрет, не разжевывая
Жизнь жрет, не разжевывая,
Хорошо хоть иногда выплевывая…
Погрузили мы на плечи сумки
И пошли вперед в рассвета сумерки.
Позади два чемодана тянем,
И еще два рюкзака за спинами.
Тяжело идти и, к сожаленью, долго,
Но иных я путешествий не припомню.
В пять утра метет, очки не жалуя,
Но сквозь точки все ж дорога как-то видима.
Вот когда до пункта доберемся,
Целиком платками оботремся.
А пока вперед, бесцельно словно тащимся -
Никому об этом не расскажешь ведь!
Рядом путники такие же навьюченные,
Темень, вьюга, злость, усталость сучья.
Да и толку то рассказывать кому-то!?
Все устали. Ноша тянет книзу.
Но идем вперед : нам так написано.
Кем – не знаем. Видно, рукой жизни…
Одуванчики
Обнимаю тебя, словно маму,
Хватаюсь обеими руками -
Но нахожу лишь воздух.
В носик целую,
Как она меня баловала, родную,
Но просыпаюсь – неправда.
Держусь близко: велено,
А то потеряюсь – верно. -
Температура – привиделось.
Смотрю с тобой фильмы,
Как любишь, красивые,
Но я одна в квартире.
Держусь за твой пальчик,
В лицо – одуванчик,
Но сейчас зима, а не лето.
Ложусь спать, мечтающая
С тобой, обещавшей,
Что прощания для нас нет.
Органы чувств
После тебя вкус любой женщины мерзок,
Вкус губ и вкус тела,
Шампуня, духов, помады,
Вкус жизни и смерти, вкус взглядов.
Дешево себя продающие,
Ничего не ждущие,
Барышни-крестьянки
И под итальянок.
После тебя звук гнусав и сер
И невозможно глупы речи.
Они вдалбливается в жизнь мою,
Словно молотом по наковальне. – Жду.
Выживаю,
Конечно, о тебе мечтая,
Каждый день как-то тая
Моими воспоминаниями.
После тебя мир нечеток, рассеян,
Одно сплошное мутное стекло.
И какие-то новые лица -
И их всех еще надо вынести.
В воспоминания прячусь глубже:
Мне там лучше,
Там не душно,
Там еще меня слушаешь.
После тебя запахи – ужас – резкие,
Дешевые, потные, гадкие.
Днями Chanel твой вдыхая -
Я еще есть, чуть живая.
Хорошо, подарки остались -
Я могу забавляться,
С ними то мне не расстаться,
И каждый день радоваться.
После тебя все руки шершавые,
Неухоженные, такие чужие. -
Ни к кому не хочется прикасаться,
Даже пытаться.
Лучше бы нам остаться,
Лучше бы нам не каяться,
Но не думаю, что возможно
Навсегда не прощаться …
Незамеченная
Выжимай из меня последние соки:
Мне это очень нравится.
Как ты ведешь тонкой бровью,
Делая вид непонятой,
Почему я на взводе.
Пальцы нервно стучат в такт пульсу,
И изображаешь искусно:
Тебя не касается – почему так.
Подумаешь, полгода мне не отвечала.
«Что изменилось, что год не виделись?»
Действительно, та же бровь
На прежние темы: любовь,
Кровь, суицид, единственная… -
Для тебя все давно пустое.
Так зачем опять, сидя вместе,
Говорить, как общение дорого.
Что для тебя дорогого?
Что мы ни черта не близкие?
И тянем любовь, как ириску,
Увеличивая боли риски?
Мне от тебя нужна ты.
Что тебе – не знаешь сама.
