Минск – Бейрут – неизвестность - страница 13

Их дом не был похож на дома местных жителей ничем, кроме гостевого салона. В их личной гостиной были стеллажи для книг, камин, удобные мягкие диваны, журнальный стол, заваленный книгами, и старинный торшер, купленный в антикварном магазине и отреставрированный Инниными руками. Интересно, но Имаду казалось, что именно этот торшер с жёлто-кремовым ситцевым абажуром создавал в комнате атмосферу тепла и уюта. В доме всё жило, не было вещей, бесцельно стоящих на полках. Всем пользовались. Все книжки читались. Интересные чашки, привезённые из разных мест, использовали по настроению. Инна любила в дождь пользоваться глиняной посудой и льняными салфетками, а в жаркие дни тонким фарфором. Посуда разбивалась, но был ритуал «последней чашки из набора», которую выставляли на полку на кухне. На память. Там собралась целая коллекция. «Наши домовые» называла их Инна. В этом творческом и любимом до последней табуретки доме росли их прекрасные дети в уюте и свободе мнений.

Они были очень похожи, Инна и Имад, несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте. У них были схожие взгляды на жизнь, на воспитание детей и даже внешность: оба высокие, худощавые, кареглазые с похожими чертами лица, разве что у Инны густые осветлённые волосы, а у мужа традиционная арабская залысина. Увидишь, подумаешь брат с сестрой, послушаешь разговоры, подумаешь друзья… Интересная, оригинальная семья по местным меркам.

1970 год

Мама Имада была родом из Минска, и растила его до десяти лет одна. Точнее, не одна, а без мужа, так как рядом всегда были дедушка и бабушка. Семья была небольшая, интеллигенты старой закалки с присущей им самозабвенной жертвенностью. И все в нём души не чаяли.

Маму звали Анжелой, и была она хороша собой невероятно! Белокожее лицо с гривой густых каштаново-рыжих волос и болотного цвета глазами. Высокая, статная, в меру худая с красивыми женскими изгибами, она всегда была с натянутой спиной и гордо приподнятой головой.

Папа Имада, Ахмед, чуть с ума не сошел от счастья, когда эта красавица из всех студентов стоматологического факультета приняла именно его ухаживания. Правда, добивался он этого долгих два года. Будучи студентом третьего курса, он заметил Анжелу в библиотеке в компании первокурсников, часами просиживающих над учебниками в перерывах между занятиями. И заметил только потому, что она казалась выше всех, сидящих за столом на голову. Потом, мельком увидев её в коридорах института, он удивился, что она, конечно, высокая, но совсем не такая гигантская, какой казалась в библиотеке. Уже с интересом наблюдая за ней в следующий раз, он понял, в чём секрет оптического обмана! Она держала спину, как балерина на сцене! Когда все её друзья по мере вгрызания в гранит науки просто растекались по столам, она продолжала сохранять осанку. «Интересная девушка, надо бы познакомиться!» – решил он.

Разбалованный женским вниманием, Ахмед нисколько не сомневался в своей неотразимости и, не испытывая особого волнения, решил подсесть к ней завтра в столовой. Ещё учась на подготовительном факультете в группе иностранных студентов, он понял, что иностранец в Советском Союзе – это бонус! Для неискушённой советской девушки их необыкновенные заграничные одеколоны, джинсы, заискивающая вежливость, возможность ездить на такси и посещать дорогие рестораны создавали образ заморского принца на белом коне. А восточная любовь раздавать комплименты и интересоваться о здоровье всех членов семьи вплоть до восьмого колена воспринималась как искренняя влюблённость и интерес к себе. И девушки даже не подозревали, что истинные принцы учатся в дорогих институтах Лондона и Парижа. А те, которые по протекции коммунистической партии Ливана попали на бесплатное обучение в Советский Союз, зачастую вынуждены были привозить с собой десяток джинсов и курток, подделанных под фирменные бренды и купленных в недорогих магазинах Ливана, чтобы тем самым обеспечить себе безбедное существование. Но девушкам, конечно же, об этом не сообщалось!