– До Петербурга-то всего шестнадцать верст с небольшим, – бодренько сообщил Никифор, проверяя сбрую. – За два часа домчимся, Сереженька.
Он подарил гостю зимнюю обувь, штаны да безрукавку стеганную, старый, слегка вытертый с боков, но довольно крепкий еще кафтан, заячью шапку. Со стороны уже нельзя было отличить московского гостя от обыкновенного крестьянина. Это и было надобно Сергею – влиться в народ, вжиться в эпоху, стать обыкновенным, незаметным. Он прекрасно понимал, как дико и нелепо выглядел бы в своих джинсах и курточке на молнии среди серых, но по-столичному праздничных улиц Петербурга.
Тепло, почти по-родственному, попрощавшись с Марией Ивановной, пустившей слезу, Сергей умостился на санях. Никифор укрыл ему ноги попоной, сам угнездился рядом, потом цмокнул сочно так, понятливо. И лошадка, которой уже не терпелось подвигаться, весело зарысила по дороге.
Примерно через два часа, как и обещал Никифор, они въехали на постоялый двор, что приютился на окраине города меж двух длинных серых домов, похожих на бараки.
– Ну, Сереженька, – сказал Никифор, прощаясь, – я теперь Лопатке овсика задам, да восвояси, пока засветло. А тебе, дружок, все улицы тут открыты. Найдешь, небось, место для ночлега.
– Найду, не беспокойтесь.
– Ну, не поминай лихом!
– И вы меня, – ответил Сергей, и так грустно ему стало вдруг, так одиноко. Снова одиноко.
Но у него был язык, были глаза и руки художника. И самое главное – у него было желание, искреннее и уже достаточно твердое, – влиться в этот почти незнакомый мир, стать его неотъемлемой частью.
* * *
Когда Алла Геннадьевна вернулась домой, Игорь уже ждал ее. Развалившись на диване в прихожей, он смотрел новости по телевизору. Бутылка виски, опустошенная на треть, стояла возле него на столике.
– Я же просила тебя не пить! – сказала Алла Геннадьевна.
– Ты просила не напиваться, – заметил Игорь. – И я до сих пор не напился, как видишь. Хотя возможностей для этого у меня было предостаточно.
– Ладно, не цепляйся к словам, – сказала Алла. – Я сейчас переоденусь, и ты мне все расскажешь.
– Ничего я не буду рассказывать, – буркнул Игорь. – Еще не хватало грузить тебя своими проблемами. Ты и так слишком много времени уделяешь моей скромной персоне.
– Малыш, ты никак повзрослел! – воскликнула Алла Геннадьевна.
– Вот именно.
– И тебе совсем не нужна моя поддержка?
– Как тебе сказать… Куда же я без тебя?
– Вот именно, – на этот раз мягко сказала Алла Геннадьевна. – Подожди меня пару минут.
Она поднялась на второй этаж в спальню, сняла с себя костюм деловой женщины, купленный когда-то в Милане, надела атласный халат с огромными красными цветами на черно-золотистом фоне и снова предстала перед братом.
– Ужинать будешь? – спросила, подходя к дивану.
– Что именно?
– Сама не знаю, – ответила Алла. – Мой повар никогда не рассказывает, что готовит. Разве что я сама иногда попрошу чего-нибудь.
– А кстати, почему у тебя в прислугах нет ни одной девушки? – спросил Игорь. – Ну, просто не на кого глаз положить.
– У меня все ребята, как на подбор, – ответила Алла Геннадьевна. – Вполне симпатичные молодые люди.
– И каждый знает свой маневр, – добавил Игорь.
– Да, ты прав, – согласилась Алла. – А девушки… Видишь ли, малыш, я бы не хотела прийти однажды домой и стать невольной свидетельницей какой-нибудь пикантной ситуации. А это, как несложно предположить, могло бы хоть раз, но случиться. Вот почему и дома, и на работе я не прибегаю к услугам слабого пола. Женщина в этом доме должна быть одна.
