Миолантия - страница 2

Вдруг, свет солнца заслонила тень. Хозяин пещеры вернулся. Дракон ворвался в пещеру внезапно и быстро подполз ко мне, тут же оценив ситуацию. Я не успел ни спрятаться, ни камень из рук выронить. Но, по сути, мне стало все равно, и я смело встретил злобный взгляд чудовища, направленный прямо на меня.

– Что уставилась? – с вызовом спросил я.– Нет у тебя детей! И никогда не будет! Ну что? И что ты теперь сделаешь?

Дракон поднял голову и, раскрыв пасть, издал такой громогласный жуткий рев, что я оглох на минуту и в голове у меня помутилось, я потерял равновесие и ослеп на несколько мгновений. Шатаясь, я выронил камень и упал на пол. Когда я более-менее смог различать окружающую действительность, дракона уже не было в пещере, я лежал среди обломков скорлупы, все так же сжимая в руке камень.

Мне удалось словно посмотреть на себя со стороны и то, что мне пришлось увидать, мне не понравилось. Да, я поступил правильно, но это не делало мне чести в своих собственных глазах. Я почувствовал что-то вроде жалости к громадной рептилии, которая похитила меня, которая мучила мой народ, которая убила десятки доблестных и храбрых молодых мужчин. Я испытал жалость к ее неоправданным надеждам на потомство. Выбравшись из гнезда, я направился к выходу и увидал прямо на входе яблоки, орехи, бутыль, наполненные водой. Где Дракон мог это достать, можно было лишь гадать, но мне так хотелось пить, что я тут же припал губами к живительной воде.

Весь день я просидел у входа в пещеру, но Дракон так и не появился. Дождавшись ночи, я принялся за орехи. Не имея понятия, когда вернется хозяин пещеры и вернется ли он вообще, я решил, все же, вздремнуть. В пещере было теплее, конечно, но я не мог войти в место, где так много человеческих черепов. Я все еще оставался суеверным трусом, как малое дитя. Так прошла ночь, день, затем еще одна ночь. Утром третьего дня я в отчаянии смотрел вниз, понимая, что либо умру от голода, либо разобьюсь о скалы в попытке бегства. Скорее всего, этот Дракон решил исчезнуть, либо построить себе новое жилье. Кто знает что у него на уме после того, как надежда на потомство не оправдалась?

И в то утро я, уже потеряв всякую надежду, увидев в небе знакомый летящий силуэт, почти обрадовался. Дракон летел неровно и когда спикировал ко мне, я увидел торчащее у него из груди древко огромной стрелы, наконечник которой был мне очень хорошо знаком. Моему брату удался его замысел! Видимо, надоедливая рептилия теперь навсегда оставит нас в покое!

– Долеталась? – угрюмо спросил я в знак приветствия, искоса посматривая на ранение.

Дракон долго пристально смотрел на меня, словно чего-то ждал, я не шелохнулся.

– Помоги.– словно услышал я, сам не веря в это. Это было похоже на шепот, поэтому мне подумалось, что просто ветер и воображение обманули мой слух.

Дракон еще немного смотрел на меня, и когда я уловил в этом взгляде жалость, рептилия заползла неспешно в пещеру, оставив за собой след крови. Я немного боролся с собой, понимая, что долго дракон не протянет, а без него на этой высокой скале я точно пропаду. Но я ничем не мог помочь ни ему, ни себе, кроме как слегка облегчить его страдания и свою совесть. И я вошел в пещеру.

Подойдя к существу, свернувшемся на своем обычном месте, я нашел древко толстой стрелы, которую изготовил мой брат. Стрела была толщиной с мою руку и, ухватившись крепко за нее, я набрал воздух в грудь и разом потянул на себя. Дракон лишь чуть заворчал, но почти не дернулся. Я отбросил в сторону извлеченный снаряд, снял с себя остатки своей рубахи и, смотав в кучу, приложил к ране и прижал. Я не хотел смотреть дракону в глаза, но не мог избежать этого взгляда. Таких спокойных и умиротворенных глаз и среди людей не сыщешь. Мы смотрели друг на друга и понимали, что это последние часы, когда мы вместе можем без вражды побыть рядом и помолчать.