Я поднимаю на него взгляд и встречаюсь с темными, полуприкрытыми глазами с веером длинных ресниц. Над ним горит лампа, одновременно освещая и оттеняя его выразительные черты: высокие скулы, темные нахмуренные брови и умеренно полные губы.
– У тебя круги под глазами, – говорит Кэш.
Я напряженно сглатываю.
– Этой ночью я плохо спала.
– Я тоже, – признается Кэш и добавляет. – Не только сегодня. Все дни с тех пор, как… – он замолкает, но мы оба прекрасно знаем, что Кэш имеет в виду.
Он все еще держит мое лицо, и тепло прокрадывается по телу. Его прикосновение, его присутствие, его взгляд. Все это делает меня сверхчувствительной.
– Знаешь, я тут подписался на одного чувака… – хрипло протягивает Кэш. – Он был в отчаянии из-за того, что ему пришлось расстаться с женой. Она ушла от него, и он рассказывал, как каждую долбаную секунду проводил в спортзале. Бедняга специально выматывал себя так, что у него не оставалось ни времени, ни сил на сожаления, – Кэш выдает шумный вздох. – Все последние дни я не вылезал из спортзала. Но, как видишь, это ни хрена не работает.
Я откидываю назад голову и не верю ему. Если Кэш пытается убедить меня, что выглядит плохо, то пускай научит меня, как перестать смотреть на него с восхищением.
– На самом деле я живу так последние три года. Я наивно думал, что живу в кошмаре, – продолжает Кэш. – Но я ошибался.
Он опускает голову и замолкает. И только сейчас я замечаю, что он действительно выглядит… измученным.
– Я ошибался, – повторяет Кэш и произносит едва слышно. – Что такое реальный кошмар, я понял только сейчас.
Одинокая слеза выступает из глаз и скатывается по щеке. Я поднимаю руку, чтобы вытереть ее, но Кэш опережает меня. Подушечкой большого пальца он убирает слезу, а затем обхватывает обеими руками мое лицо.
Я задерживаю дыхание, пока он несколько секунд пристально на меня смотрит. Затем наклоняется и прижимается своим лбом к моему. Его пальцы зарываются в моих волосах.
– Мы не должны тут находиться, – шепчет Кэш. – Давай уйдем отсюда? И никто ничего не сможет с этим сделать. Это наша жизнь, и только нам решать, как ее прожить.
Он глубоко вздыхает, его грудь высоко поднимается. Теплое дыхание овевает мое лицо, и приятная дрожь сотрясает меня. Мягкие губы Кэша так близко с моими, что я почти могу ощутить их на вкус.
– Я знаю, что смогу сделать тебя счастливой, – говорит он и не отводит от меня глаз. – Я люблю тебя.
Я зажмуриваюсь, чтобы сдержать слезы и не дать волю чувствам.
Я люблю тебя.
Пусть этот момент станет якорем среди всех воспоминаний. Я всегда буду возвращаться к нему.
Я буду помнить его до конца жизни.
Поднимаю руки и накрываю ими ладони Кэша. Убираю их с моего лица и отпускаю его руки. Холод мгновенно обрушивается на меня. Меня начинает трясти, словно я оказываюсь на морозе.
Кэш смотрит на меня и молчит. Проходит несколько секунд тишины, после которой он тянется к внутреннему карману куртки и достает оттуда… бордовую бархатную коробочку.
Кажется, я не дышу. Немигающими глазами я смотрю, как Кэш опускает ее на стол рядом со мной. Так близко рядом со мной. Мне достаточно поднять руку, и я смогу ее взять. Мне достаточно протянуть руку, и она станет моей.
Но что-то непостижимое творится с телом. Кончики пальцев покалывают, все остальное превращается в камень. Я не двигаюсь.
– Ким, открой и посмотри, – говорит Кэш глубоким, завораживающим голосом.
