– У Вас так принято – на девушку, как псы голодные на кости, бросаться? – не сказать, что меня это расстраивало, однако вызывало легкий дискомфорт.
«Обручья на запястье у тебя нет, и волосы распущены – вот и весь секрет, – отрезала Егора. – Если ты всё запомнила, то вперед».
Кобыла без предупреждения начала садиться на задние ноги, и я, следуя за ней, стала крениться спиной назад, только и успела схватиться за гриву, что спасло меня от позорного падения. Потом Егора подогнула передние копыта под себя, и я спокойно слезла с неё, кряхтя и разминая все части тела.
– А ты не могла сразу так сделать, когда я колобродила вокруг, пытаясь тебя оседлать? – сердито полюбопытствовала я, уперев руки в боки. Только было начала доверять этой аферистке!
«Запамятовала. Иди давай», – отвертелась она и пошла в стойло по левую сторону от этой шараги.
Над входом висела обшарпанная вывеска: «Таверна Башлёвый Шмель». Судя по обилию отсутствующего народа, заведение было прославленное. Тут-то меня и порешат или в рабство продадут. Я открыла видавшую виды дверь, и меня окатило кислым благоуханием табака и супа. Внутри было мрачно, тускло горели свечи за тремя столиками. В самом непроглядном углу этого помещения сидели два здоровяка в кожаных жилетах, с аппетитом обгладывая куриные кости. Я похромала к стойке, где меня терпеливо дожидался полный мужчина лет пятидесяти, с маленьким глазками, залысинами и выдающимися бакенбардами – хозяин таверны. Он невозмутимо вытирал деревянные пивные кружки новым белоснежным полотенцем, неестественно выделяющимся на фоне замученного убранства. Я присела, с размаха бухнула локоть на стол и, подперев подбородок, томно уставилась на мужика. Повременив несколько секунд, безразличным тоном произнесла кодовую фразу, поведанную кобылой:
– Не найдется ли у Вас, мил сударь, грибного супа для скромной странствующей ведьмы? – по заверениям Егоры, произнести всё надо было в точности до буквы, иначе я попросту отсюда не выйду. Если бы, к примеру, я учуяла запах выпечки – кодовая фраза была бы совершенно иной.
Детины в момент прекратили трапезничать, вскочили из-за стола и заслонили широкими спинами выход, скорчив при этом строгие гримасы.
– От чего же, найдется, раз сударыня просит, – в полголоса изрёк мой собеседник и кинул полотенце на стойку. Ловким движением руки я сунула под него тысячу рублей, и полотенце вместе с хозяином исчезло за потрепанной шторой.
Я сидела минут десять, но размышляла вовсе не о том, что я наедине с двумя мордоворотами, которые не моргая пялились на меня, а о том, что не мешало бы отведать уборную, путь верхом был неблизок. Наконец появился любитель бакенбардов. За ним семенила рыженькая девушка, не отрывая глаз от пола.
– Ваш заказ, – передо мной положили небольшой кожаный мешочек. – Вы в путь или останетесь на ночь?
– Минимум на ночь, – подтвердила я, ощущая в мешочке монеты.
– Раска, проводи! И пусть за лошадью присмотрят, – гаркнул мужик. – Добро пожаловать в «Башлёвого Шмеля», – натянуто заулыбался он. Я кивнула.
Девушка пригласила меня пройти с ней за штору, за которой темнел мрачный коридор, лишь небольшая точка света вдалеке указывала путь. Как оказалось, свет просачивался сквозь замочную скважину. Отперев дверь, мы оказались в чудесным образом преобразившейся таверне. Высокий потолок, под которым горели кованые люстры, блестящий деревянный пол и столы, искусно сделанные из продольных распилов огромных деревьев. Окон не было. Между столами бегала милая официантка, одетая в белое платье и черный фартук. В зале от силы сидело человек пять. Я неуверенно потрогала свое сопровождение за плечо:
