Он медленно, заставляя себя преодолевать боль и желание снова лечь и не двигаться, надел трусы и майку, тренировочные штаны, носки и уже зашнуровывал кроссовки, когда в спальню опять вошла Снежка. Она шла медленно, сосредоточенно оттопырив губы, и несла глубокую тарелку, над которой даже курился пар. В тарелке плавали куски овощей, маленький кусок мяса и ложка.
– Вот, – наконец остановилась она перед Гаором и оторвала глаза от своей ноши, – ешь, и я отнесу, пока Сам спит.
А когда Гаор взял у неё тарелку, достала из кармана фартука толстый ломоть хлеба.
«Вот оно что», – быстро соображал Гаор, хлебая суп. Ему в другое время вход в столовую запрещён, в чужую спальню тоже, а прислуга туда-сюда шмыгает, и через неё передают все и всё, кому что нужно. Здорово придумано.
Снежка стояла и молча смотрела, как он ест. И только забирая у него тарелку и ложку, сказала.
– А Медицина тебе велела к ней зайти.
Гаор посмотрел на часы и встал, надел куртку.
– Скажи ей, что мне велено в пять в зале быть. Как вернусь, сразу зайду.
Снежка кивнула.
– Ага, как есть скажу. А ты иди, – она вздохнула, – раз велено, я шлёпки твои сама уберу.
И Гаор не сказал, что он и сам не безрукий, а кивнул и вышел.
Он специально вышел чуть раньше обычного, чтобы иметь в запасе время остановиться и переждать боль, и всё равно… немного, но опоздал. Не получалось сегодня у него быстро. И в зал он вошёл, угрюмо ожидая неизбежного наказания за опоздание. Да и какая на хрен тренировка, когда он где не зашитый, так пластырем заклеенный. А если в спарринг поставят, так его сегодня насмерть уделают, у него сейчас ни быстроты, ни силы.
Обычно, когда он входил в зал, Рарг уже стоял перед своей пятёркой и что-то им говорил. Гаор сам начинал разминку, и где-то в её середине Рарг подходил к нему или окликал, и начиналась уже совместная работа. Но сегодня Рарг был один. Стоял посреди зала и задумчиво рассматривал потолок. Появления Гаора он будто не заметил, дав ему подойти к гимнастической скамейке у стены, снять и положить на неё куртку. И только тогда бросил.
– Ложись на мат и работай на расслабление.
– Да, господин Рарг, – механически привычно откликнулся Гаор, проходя в угол.
«Аггел грёбаный, лучше бы футболку надел», – подумал Гаор, укладываясь на мат. Упражнения на расслабление, пожалуй, единственное, что он может сейчас делать, чтобы не кричать в голос от боли. Ох, аггелы палёные, больно-то как. Он даже закрыл глаза, чтобы не видеть ничего, будто от этого будет легче.
– Расслабься, – сказал над ним голос Рарга.
Гаор послушно замер и распустил мышцы. Наступила тишина. Он лежал и ждал следующей команды. А её все не было. Гаор осторожно приоткрыл глаза и увидел, что Рарг сидит на краю мата, боком к нему.
– За что в рабы попал? – вдруг негромко спросил Рарг.
Гаор вздохнул.
– Я бастард, господин Рарг. Наследник в карты много проиграл, и отец меня продал, – он скривил губы в усмешке, – чтобы долг покрыть.
Рарг кивнул.
– Много проиграл?
– Восемьсот девяносто пять тысяч, господин Рарг.
Рарг хмыкнул.
– Это за сколько лет столько набралось?
Гаор усмехнулся.
– В дорогих казино и на золотые фишки… идёт быстро, господин Рарг.
Рарг снова хмыкнул, и какое-то время они молчали.
– И какая семья? – негромко спросил Рарг.
– Юрденал, господин Рарг, – равнодушно ответил Гаор.
– Что?! – резко повернулся к нему Рарг. – Кто твой отец?
– Генерал спецвойск Яржанг Юрденал, господин Рарг, – ответил, глядя в потолок, Гаор.
