И когда Гаор выполнил приказание – унитаз оказался здесь же, в крохотной уборной за неприметной дверью в углу – Фрегор доверительно продолжил:
– Никогда его не пью. Хрен их знает, что они туда мешают.
Всё когда-нибудь кончается. Гаор с сожалением оглядел опустевшие тарелки. Да, заправился он, надо признать, капитально, как говорится, теперь есть что вспомнить перед смертью, но жаль, что пиршество нельзя повторить.
– Сыт? – спросил Фрегор, с интересом глядя на него.
– Да, хозяин, – встал из-за стола Гаор. – Спасибо, хозяин.
– Тогда поехали.
Фрегор достал бумажник, порылся в нём, достал и бросил на стол маленькую похожую на визитку карточку, на которой, как успел заметить Гаор, было только несколько цифр и вроде как картинка в правом нижнем углу. Гаор сдёрнул с вешалки и надел свою куртку. Но тут Фрегор, отойдя от стола к одной из картин на стене, поманил его. Недоумевая о причине такой задержки – ведь уже сказали: «поехали» – Гаор подошёл.
– Смотри, Рыжий.
Гаор, по-прежнему ничего не понимая, стал рассматривать картину. Летний пейзаж: холмы, одинокие деревья и домик у озера. «Мило», – сказала бы Моорна, наморщив носик, чтобы было понятно: хвалит, хотя хвалить не за что.
– Ну же, Рыжий, видишь!
Фрегор ткнул пальцем в окошко домика. И, приглядевшись, Гаор увидел, что окошка нет, вместо него аккуратное отверстие. Он невольно присвистнул.
– Во-во, – рассмеялся Фрегор, довольный произведённым впечатлением. – Нужно, вставили микрофон, нужно, объектив, а аппарат или наблюдатель за стенкой, – и скомандовал уже иным, «хозяйским» тоном. – За мной.
– Да, хозяин, – механически откликнулся Гаор.
Увиденное требовало осмысления, и он очень надеялся, что Фрегор в машине заснёт и не будет мешать ему вести машину, обдумывая события этого дня. Единственное, что задевало его, это что не успел поговорить с Золотым Князем, ведь всё время был на чужих враждебных глазах. Даже на этом пикнике, где господа гуляли, а он сначала таскал ящики с выпивкой и жратвой и устанавливал жаровни, а потом у машины ждал хозяина, он постоянно чувствовал на себе внимательные и совсем не доброжелательные взгляды.
В «Орлиное Гнездо» они приехали перед рассветом. Гаор высадил хозяина у парадного подъезда, выслушал приказ отоспаться и после обеда по обычному распорядку, отогнал лимузин в гараж, где его принял ночной механик из свободных, и пошёл в казарму.
Рабская казарма спала мёртвым усталым сном. Как догадывался Гаор, весенний праздник без крови и чьей-то смерти не обошёлся. Войдя в свою спальню, Гаор изумлённо остановился, увидев чей-то силуэт на своей кровати. Это ещё что за новости?! Но, подойдя поближе, увидел, что это Снежка. Она сидела с ногами на его кровати и спала, положив голову на спинку, на расправленное для сушки полотенце.
– Снежка, – Гаор осторожно погладил её по голове.
– Ой, Рыжий, – заговорила Снежка, не открывая глаз, – ты пришёл, да? Вот, держи.
Она полезла в карман фартучка и достала какой-то тёмный комок.
– Это тебе. С праздником.
Гаор взял комок, оказавшийся маленьким двойным бутербродом: два ломтика тёмного хлеба с прослойкой из масла и сахара.
– Спасибо, Снежка, а теперь к себе иди.
Снежка не успела ответить. Потому что Гаора вдруг окликнул Старший по спальне.
– Рыжий.
– Да, Старший, – сразу повернулся на голос Гаор.
– Не гони Снежку, – Старший говорил негромко, но в ночной тишине его было хорошо слышно, – пусть у тебя ночует.
